— Их здесь хранил прежний пилот, погибший на Шедоу.
— Отлично. Может, они прокляты?
— Капитан, — пилоту показалось, что в голосе Седны он услышал нотки насмешки. — Вы что, суеверны?
— Все капитаны суеверны, детка, — хмыкнул Ник. — Но до определённого момента.
— До какого момента, капитан? Расскажите.
— Ну… до определённого. То есть, злоупотреблять суевериями не стоит. Ты ведь знаешь историю рождения Кена Джоннеди?
Молчание пилот расценил как отрицательный ответ.
— Так вот. Тридцать шесть лет назад взбрело учёным Земли вывести самого удачного в мире человека. Но учёные те были бесконечно суеверными, боялись всех чёрных кошек, всегда держали вёдра полными, ну, и так далее. Создали они синтетическим образом рубашку, которая по своему составу ничем от младенческой кожи не отличалась. Нашли здоровую некурящую и непьющую беременную женщину, вскрыли ей пузо и надели эту рубашку на одного из детей.
— Одного из детей?
— Да, их было двое. Близнецы. На девятом месяце после зачатия.
— Забавно. И что было дальше?
— А дальше начались роды. Сначала родился мальчик в рубашке. Ровно через тридцать три секунды он скончался от удушья.
— А второй?
— А второй стал нашим нынешним президентом, хе-хе. Кен Джоннеди, самый удачливый сукин сын во всей галактике!
— Не вижу в этом рассказе ничего, что могло бы намекнуть на работоспособность, а, тем более, злоупотребление суевериями. Всего лишь неточности в расчетах, и, возможно, нестерильный инструментарий…
— Эх ты, — махнул рукой Ник. — Вот теперь я всё-таки уверен, что разум у тебя вовсе не человеческий, а какой-то иной. Компьютерный, например. Потому что живой человек хоть посмеялся бы над этой историей.
— То есть, вы понимаете, капитан, что эта история — скорее всего выдумка?
— Конечно, — усмехнулся пилот, открывая очередную банку пива. — Ну, и что теперь? Или тебе достоверность нужна стопроцентная во всех словах, что проходят через твои уши?
— Капитан, у меня нет ушей, — слегка смущённо сказала Седна.
— Пока нет, — поправил Ник. — Милая, скоро у тебя будет тело. Я обещаю.
Виктория — водный мир, целиком и полностью. Это единственная известная человечеству планета, вообще не имеющая суши, но при этом пригодная для жизни. Да ещё какой жизни! Мировой океан, укрывающий всю поверхность планеты, был не таким уж глубоким — на Виктории существовали всего четыре впадины глубиной чуть более километра, а остальная твердь была не глубже пятисот метров. Прямо посреди коралловых лесов и пастбищ морских животных располагались обширные подводные города под прозрачными энергетическими куполами; сквозь них могло просочиться что угодно, кроме влаги.
— Так и живём, — зачем-то буркнул себе под нос Ник, опуская корабль к бескрайней водной глади.
— Послать запрос на открытие врат?
— Конечно. Не торчать же нам тут целую вечность.
— Так точно, капитан. — Седна переключилась на волну местных стражей порядка, но пилот продолжал слышать её приятный голосок. — Малогабаритный корабль «Панацея» просит разрешения на посадку.
— Запрос принят, «Панацея», посадку разрешаю, — отозвался в динамиках уставший мужской голос. — У вас с собой, случайно кофе нет?
— Неужели на Виктории нет кофе? — изумился Ник. — И как вы без него вообще живёте?
— Да нет, есть он здесь. Просто мне ещё четыре часа нести вахту и выходить отсюда нельзя, а вы как раз будете проходить через мой пост.
— Ладно, — пилот тихонько рассмеялся. — Открывайте врата, будет вам кофе.
Вода под «Панацеей» разверзлась, образовав глубокую, достающую до подводного города-купола воронку. Корабль стал медленно опускаться по этому тоннелю вертикально вниз.
— Очень не люблю этот процесс, — сжав челюсти, произнёс пилот. — Всегда боюсь, что вода сомкнётся и…
— Расслабьтесь, капитан. Ещё не было зарегистрировано ни единого случая сбоя открытия врат на Виктории.
— Да, верно. Но ты об этом страху моему скажи, а не мне!
Седна с гулким хлопком прошла сквозь тонкую стенку купола, оказавшись прямо «под небом» одного из подводных городов этого мира. Здешние строения не отличались особой оригинальностью своего исполнения, и напоминали абсолютно прямые ветви дерева, растущие из земли вверх, густо и хаотично усеянные десятками круглых алых плодов. На самом же деле, «ствол» здания был ничем иным, как лифтом, а фрукты — помещениями, размер которых достигал порой пятидесяти метров в диаметре. Посреди такого плодового леса расположилась посадочная площадка, и Ник, переключившись на ручное управление, занял свободное местечко между двумя старыми лайнерами.
