– А, это ты, Боби, – вяло сказала Беба на другом конце провода.
– Я должен тебя видеть, Беба, – негромко сказал Паликаров. – И чем скорее, тем лучше!
– Ну что ж, приходи.
Боби повесил трубку, выскочил из кабины и стал искать такси. Минут через десять он уже сидел у Бебы.
– Как тебе не стыдно, Беба! Волосы всклокочены, халат грязный, едва проснулась – и уже с рюмкой.
Он взял со столика бутылку джина и сказал:
– Дела идут все хуже и хуже, Беба.
Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой и глуповатой.
– Куда уж хуже, Борис… Как говорил покойный Жорж, я получила еще один удар судьбы.
– А я получил от судьбы анонимные письма, – сказал он зло. – Три.
– Анонимки? Эка невидаль! Ведь и я получила анонимные послания.
– Можешь показать?
Она встала и, слегка качаясь, пошла в соседнюю комнату.
– Попробуй растолкуй мне эту абракадабру. – Она потрясла в воздухе двумя надорванными конвертами и швырнула Боби.
Оба письма были написаны кривыми печатными буквами. В одном значилось: «Кто приходит босиком, от того не жди новогоднего подарка». В другом: «Ветка зашумела, заяц вздрогнул. А если не ветка, подумал заяц, а кирпич?»
– Чушь несусветная, верно? – спросила Беба.
– И мои не лучше. – Паликаров вытащил из кармана три конверта и подал их один за другим Бебе.
«Король умер. Ура, да здравствует король, если я смогу стать королем».
«Услышала лягушка, что подковывают вола, и тоже задрала ногу».
«Одному соринка в коньяке, другому – радость в душе».
– Твои не настолько глупы, – сказала Беба, возвращая письма. – А вот у меня действительно несусветная чушь.
– Это еще бабушка надвое гадала, – подумав, сказал Боби, после чего мстительно добавил: – Может, и в них смысл найдется.
– Так, – спросила Беба. – Что мы должны сделать?
– Откуда мне знать! Кабы знал, совета у тебя не спрашивал…
Они помолчали. Потом Беба схватила свои письма, встала и решительно направилась к двери.
– Ты куда это? – крикнул Боби.
– В милицию. Покажу письма Геренскому.
Смилов вошел в управление, неся в одной руке свой пиджак (жара была просто нестерпимой), а в другой – объемистую дорожную сумку. Он поднялся по лестнице и, даже не заходя в свой отдел, сразу же направился в кабинет Геренского.
– Желаю здравствовать! – отчеканил капитан. Подполковник шутливо потянул носом.
– Чувствую запах соли и водорослей…
– Ваше обоняние может послужить укором любому служебному псу!
– Обойдемся без комплиментов. Ну, рассказывай мне, что слышно в Варне? И что делала вдова Даракчиева в промежутке от девятнадцати ноль-ноль четверга до девятнадцати ноль-ноль пятницы?
– Была на Золотых песках, и нигде больше! Ее алиби подтверждает целая толпа ее друзей, приятельниц, воздыхателей. Вот все по порядку. В четверг в девятнадцать ноль-ноль вдова нанесла визит самой лучшей местной парикмахерше. В двадцать один ноль-ноль, облаченная в элегантный вечерний костюм, вместе с дюжиной собутыльников отправилась в шикарный бар «Колибите». В высшей степени приятное заведение, товарищ подполковник, рекомендую вам его от всего сердца. Компания веселилась в баре до трех часов утра. Возвращаясь в гостиницу, они по пути захотели искупаться в море. В общем, около четырех утра Зина появилась в гостинице. А в девять компания была, как обычно, на пляже.
– И Даракчиева с ними?
– Естественно, с ними. Через час она пошла на Евин пляж – сейчас модно загорать в чем мать родила, – но оставила свою одежду у них. В шестнадцать ноль-ноль вернулась с Евиного пляжа. В это время все обычно расходятся по своим номерам, но Зинаида вместе с двумя подругами и одним другом предпочла подремать у моря. И действительно, они дремали почти до семи вечера.
– Значит, в пятницу она не была с компанией между четырьмя и девятью утра и между девятью и шестнадцатью?
– Эта арифметика настолько проста, что даже я ее одолел, – притворно вздохнул капитан. – Дальнейшие вопросы предвижу. Да, проверил в аэропорту. Первый самолет в пятницу утром должен был вылететь в двадцать минут шестого, но по каким-то причинам задержался до восьми, следующие вылетали каждый час. Фамилии Даракчиевой среди пассажиров не значится… Алиби подтвердилось и днем. Зина действительно была на Евином пляже. Во-первых, разговаривала с гардеробщицей, та ее хорошо знает, поскольку Зина всегда щедра на чаевые. А около двух часов дня Даракчиева была на почте, чтобы отправить мужу телеграмму. Ту самую, что подшита в дело.
