— Джейкоб, — сказал Сифу, — кого ты убил?
Они сидели на бетонном крыльце позади спортзала, у поля, заросшего молочаем и репейником. Звенели цикады, и, хотя сегодня заметно похолодало и было еще рано, Марри уже вспотел.
Он рассказал Сифу о драке и о Малыше. Рассказал, как ударил того парня коленом — с размаху, вложив в удар весь свой вес.
Сифу сидел, упершись взглядом в пол между своими ногами.
— Покажи, — наконец попросил он.
— Что показать?
— Куда ты ему попал. — Он слегка повернулся. — Покажи на моей спине.
Марри помедлил, затем протянул руку и дотронулся до позвоночника Сифу примерно посередине спины. Передвинул пальцы чуть выше — на один-два позвонка. И очертил там небольшой кружок.
Сифу кивнул. Он с поразительной ловкостью вывернул правую руку и сам тронул то место, которое указал Марри.
— Грудной позвонок. Пятый. Отсюда идут нервы к межреберным мышцам. Они контролируют дыхание.
— Понятно.
— Легкий удар его нарушает.
— Серьезная травма или повреждение…
— Я понял, — сказал Марри.
Они пару минут помолчали. Марри смотрел, как кузнечик взобрался на молодой дубок и спорхнул вниз.
— Значит, я мог его убить?
Сифу провел ладонью по своей бритой макушке.
— Взгляни на себя, — ответил он.
Марри подумал.
— Нельзя же это знать, — сказал он.
— Что знать?
— Что он умер. При всем уважении, Сифу… никто ведь не может знать таких вещей. Если тебя там не было.
Они просидели еще целую минуту, слушая насекомых. Потом Сифу сказал:
— Но я знаю, Джейкоб. Это меняет человека.
— Угу.
— Меняет так, что ты сам не ожидаешь. Я десять лет не мог сесть.
— Не мог сесть?
— Да, — сказал Сифу, — я должен был все время двигаться. Чтобы отвлечься. И это были не только мысли о тюрьме. Другое тоже.
— Что? — спросил Марри.
Сифу посмотрел вниз, будто изучая свои руки, лежащие на коленях.
— Я поседел.
— Поседел?
— Да.
— Ты имеешь в виду волосы?
— Я имею в виду все, — ответил Сифу.
— Не понимаю.
— Поймешь, — сказал Сифу. — Ты тоже начал.
— Что начал?
— Седеть. Так бывает. Это твои волосы, но не только они. И волосы, и лицо, и глаза.
Марри отвел взгляд. Но голос тренера продолжал звучать.
— Как будто смотришь на мир сквозь очки. Все немного тускнеет. Становится как бы серебристым. Это похоже на…
Марри поднял руку, чтобы остановить его. С начала их разговора в его душе снова зашевелилась паника. Снова возникло это жжение в груди. Он встал и провел руками по лицу, потом прижал ладони к глазам.
— Я не хочу больше об этом говорить, — сказал он. — При всем уважении, Сифу, я не хочу, чтобы так было со мной. Я не хочу жить так.
— Да, — сказал Сифу.
— Я считаю, что так быть не должно.
— Да.
— Я считаю, что не обязан это терпеть.
— Правильно, — сказал Сифу. — Ты можешь обратиться к Будде. Или к Христу.
— Нет, — сказал Марри. — Я не об этом.
— Понятно, — отозвался Сифу.
Марри выдохнул, потом сделал глубокий вдох. Паника внутри усиливалась. Ему было трудно дышать.
— Я не думаю, что убил этого парня. Я не верю, что ты можешь посмотреть на меня и сказать что-то в этом роде. Извини, Сифу, но я не верю.
Сифу посмотрел вниз. Провел руками по голеням.
Марри наблюдал за ним. В груди у него пекло все сильнее, воздух около ушей словно начал потрескивать, как огонь. Он глядел на Сифу, и его зрение точно изменилось, так что он увидел своего тренера совсем другим: бледным и маленьким, с головой, выбритой, как у душевнобольного. Он казался вовсе не крутым и не агрессивным, а искалеченным, — это вызвало у Марри жалость, а потом что-то вроде гнева. Как будто он позволил обвести себя вокруг пальца. Неужели этот человек мог подумать, что Марри чем-то похож на него?
Он постоял еще немного, а потом нагнулся и поднял сумку.
— Я больше не приду, — сказал он.
— Да, — отозвался Сифу.
— Ты меня больше не увидишь.
— Я знаю.
Марри только посмотрел на него и хмыкнул. Он не стал ни извиняться, ни благодарить.
— Знаешь, — сказал он, — а ты псих.
— Не я, — сказал Сифу. — Все.
Когда он подъехал к стоянке напротив клуба, время близилось к полуночи. В последние два года клуб назывался «Дикий олень», но этим летом владелец изменил название на «Пружину». Марри сидел, не выключая мотора, глядя на ребят, выстроившихся в очередь. Большинству было чуть за двадцать. Люди за тридцать, в дорогих рубашках и джинсах, казались здесь совершенно неуместными. Сегодня, субботним вечером, очередь собралась длинная. Марри спросил себя, готов ли он. Посмотрел в зеркальце заднего вида, потом выключил мотор и вылез из машины.
