Жанна, заложив руки за спину, как арестант, вышагивала по крыльцу. Артур, Рафаэль и Рудик сидели на ступеньках.
— За что ее вызвали? — нервно спрашивал Рафаэль, будучи уже не в силах молча ждать. — И почему одну? Без нас? И почему так долго?
— Если Рахиль опять снизит ей отметку за поведение, то пусть и мне снижает, — угрюмо проговорила Жанна. — Если опять начнет грозиться выгнать из школы — пусть выгоняет и меня.
— Да какое она имеет право выгонять? — удивился Артур.
— Было бы желание, — буркнула Жанна.
Дверь школы отворилась, и все, замолчав, одновременно повернулись в ту сторону. Но это была не Марина.
— Я этой Рахили все окна перебью, — пообещал Рудик.
— Ну и тебя выгонят — за хулиганство.
— Вот! Правильно! Всех пусть выгоняют!
Дверь отворилась еще раз; Марина, очень бледная, стояла на крыльце.
— Что?
— Что?
— Что?!
— Рахиль все знает… Она сказала, что все знает. Будто бы у меня дома собираются хулиганы… подонки… И мы ведем непозволительные разговоры… ужасно антиобщественные. Ругаем школу, учителей. Над ней смеемся, ее ругаем. Что у нас хохот и музыка до полуночи. Мы запираемся от взрослых, видимо, курим и пьем. И можно догадаться, чем мы еще занимаемся. Тебя, Артур, надо спасать. Мы дурно на тебя влияем и мешаем учиться. Ты, Рафаэль, должен прекратить писать на уроках свои дурацкие… глупые стихи и вообще бросить это бесполезное занятие. Надо вызвать твоих родителей, пусть побольше следят за тобой. А мне она сказала, что я вскружила вам всем головы… что я… что мое поведение…
Жанна скрипнула зубами, шагнула к двери.
— Не вздумай еще реветь! Я пойду скажу ей, кто она такая!
Невольно навернувшиеся слезы исчезли из глаз Марины.
— Постой, не ходи. Мне ты не поможешь, а себе навредишь. Рахиль и так грозилась вызвать тебя на педсовет. Твоя дерзость, мол, переходит всякие границы, и если ты хочешь продолжать учиться, то должна прикусить свой язык.
— Откуда Рахиль все знает? — недоуменно спросил Рафаэль.
— Да, откуда? — подхватила Марина. — У нее целая коллекция твоих записок ко мне. И стихов. И разговоры наши она знает до мелочей. Ведь не могла же она шпионить под окнами!
— Конечно, нет. — Пронзительный, твердый взгляд Жанны устремился ей прямо в лицо. — Шпионила твоя «сестрица».
— Кларисса?
— Больше некому. Только она бывала дома, когда мы собирались. Только она могла видеть, кто приходил. Вспомни, как она торчала под дверью.
— Может, просто из любопытства торчала. Зачем ей доносить?
— О! — рассмеялась Жанна. — Да она же видит, что Рахиль тебя терпеть не может. А ты у нее всегда на глазах. Самый выгодный товар. Не захочешь, а продашь!
Марина все еще качала головой.
— Чего уж проще! Слушай и запоминай, гляди и рассказывай…
— Пойдем по морде дадим, — предложил Рудик.
— Пошли, — сказала Жанна.
— Ну уж нет! — Марина вскинула голову. — Я сама! Это мое дело!
Взлетев на крыльцо и распахнув двери, Марина начала говорить, кричать, но от быстрого бега голос прерывался.
— Переведи дух, попей водички, — предложила Кларисса. Она сидела, как всегда, развалившись в мягком кресле и вытянув ноги на журнальный столик, но, приглядевшись к Марине, вскочила. — О! Э! Ты драться, что ли, собираешься!
— Подлая тварь! Ты предала меня, живя в моем доме! — Марина гневно наступала, Кларисса отодвигалась к стене. — Да еще наврала на меня! На моих друзей!
Кларисса ловко вывернулась и побежала.
— Куда? Теперь боишься!
Тут Марина наткнулась на хнычущего Павлика.
