— Как мы поступим со спартакиадой?
— А никак не поступим… — Филька снял носок и пошевелил пальцами, будто проверяя все ли они на месте.
— В смысле как это «никак»? — поразился Коля. — Откажемся, что ли?
— С чего ты взял, что я собираюсь отказываться? Придем и будем участвовать. Только мы забыли спросить, как будут выглядеть эти соревнования.
Командные или по одному участнику в каждом виде спорта? — убедившись, что ни один палец не потерялся, Филька снова надел носок и обулся.
— Сейчас узнаю, — Антон Данилов заглянул в тренерскую и вскоре вернулся с известием:
— Тихоныч говорит, по одному представителю на каждый вид спорта. Сказал:
сами разделитесь как захотите.
Толстый Мокренко посмотрел на свое живот и решительно заявил:
— Чур, я подтягиваться не буду!
— Боишься, турник не выдержит? — насмешливо спросил Коля.
— У меня весовая категория не та! — обиделся Петька. Он, хоть и был самым сильным в классе, не мог подтянуться ни разу.
Хитров оценивающе окинул взглядом его грушеобразную фигуру и сокрушенно покачал головой:
— Ну и как с тобой поступить, раз-раз и в дамках? Для турника ты не годишься, прыгаешь наверняка неважно, по шарику ракеткой с трех попыток не попадешь… Выхода нет, придется тебя выдать за гроссмейстера.
— Я в шахматы ничего… хорошо играю, только все время забываю, как фигуры ходят, — сказал Мокренко.
Ребята засмеялись.
— С кем не бывает? Известные гроссмейстеры тоже иногда забывают ходы во время турнира. А потом посмотрят на бумажку и вспомнят. Главное: не забывай делать умное лицо, — посоветовал Коля.
— Ладно, с шахматами решили, — подытожил Филька. — Теперь дальше: кто будет прыгать в длину?
— Я буду! — вызвался Антон. — Я далеко прыгаю, только у меня почему-то все время заступы.
— Потренируешься! Поехали дальше. Колька, ты сколько раз подтягиваешься?
— Восемь.
— А я семь. Значит, на турнике работаешь ты, а я играю в настольный теннис, — и довольный, что они все распределили, Хитров куда-то умчался. Дел у него, как обычно, было море.
Остальные, закончив передеваться, по одному стали выходить из раздевалки.
Уже в дверях Егоров обернулся и увидел, что Мокренко сидит на скамейке и о чем-то сосредоточенно размышляет, подперев голову руками. Увидев, что Коля остановился, Петька поднял на него глаза и спросил:
— Слышь, Колян, я почти все вспомнил, одно только никак не вспомню: короля в шахматах жрут или не жрут?
— Думай, гроссмейстер, думай… — сказал Егоров и закрыл дверь раздевалки.
И вот наступил вторник, семнадцатое октября. Филька проявил чудеса изворотливости и ухитрился договориться, чтобы их четверых отпустили не только с последних уроков, но и с двух первых, заявив, что им надо готовиться к спартакиаде.
— Что за спартакиада? — подозрительно спросил Максим Александрыч.
— Ответственная. Общероссийская. В случае победы открывает дорогу к профессиональному спорту, — важно сказал Хитров.
— Тогда ступайте! Может, со спортом вам повезет больше, чем с русским языком и литературой. Здесь вы все безнадежны, — отмахнулся Максим Александрыч.
— Отпустил? — с беспокойством спросил Мокренко, когда Филька вышел в коридор.
— Отпустил, — сказал тот, и все спортсмены завопили: «Ура!»
— А теперь пошли тренироваться! Ужасно не хочется ударить в грязь лицом! – сказал Колька Егоров, подождав, пока утихнут первые восторги.
Они отправились на площадку перед школой и стали тренироваться. Филька чеканил на теннисной ракетке шарик. Антон Данилов прыгал в яму с песком.
Егоров, пыхтя и помогая себе ногами, подтягивался на турнике, а Мокренко нацепил на нос темные зеркальные очки и, набычившись, бодал лбом дерево.
— Ты что делаешь? — поразился Филька, от удивления едва не уронив ракетку.
— Учусь психологической атаке! Хочу сразу добиться над своим противником морального превосходства! — сообщил Петька.
Антон вытряхнул из ботинка песок:
— Значит, собираешься так его запугать, чтобы он сразу сдался?
— Думаешь, не запугаю? Он у меня от страха сразу сдасться!
— Может и забудет. Только ты на всякий случай запомни, что конь ходит буквой «Г», а ферзь во все стороны…
Коля спрыгнул с турника и с воодушевлением крикнул:
