— А кто охраняет ворота? — спросил я.
— Мистер Ворден и мистер Ньюкем; оба они хорошо вооружены. Мистер Ворден, несмотря на свой сан и возраст, выказывает много мужества и решимости! — добавил Герман Мордаунт.
Видя, что мое присутствие во дворе бесполезно, я поспешил к воротам; меня беспокоила и затея Гурта, и разгоравшийся кругом огонь. Попросив их пропустить меня, я, пользуясь темнотой ночи, хотел посмотреть, не грозит ли огонь нашей ограде. По счастью, только что прошел грозовой ливень, и столбы частокола были до того мокры, что их трудно было поджечь. Пробравшись по ограде до северо-западного угла дома, я увидел груды горящего валежника. Яркий свет, исходивший от этого пламенеющего костра, до того слепил находящихся на равнине, что под его прикрытием я мог пробираться незаметно. Рассеянные повсюду выкорчеванные обгорелые пни, казалось, плясали под дрожащим светом костра, падавшим на них, и я несколько раз принимал эти вывороченные пни за неприятелей. Наконец я добрался до того места, откуда моим глазам представилось настоящее пожарище: не только валежник и сучья были объяты пламенем, но огонь успел уже охватить на весьма значительном протяжении первый ряд столбов частокола. Две минуты спустя я вернулся во двор и просил Язона передать Герману Мордаунту, что нельзя терять ни минуты и необходимо во что бы то ни стало скорее тушить огонь.
В той стороне, где должен был находиться Гурт, не было слышно ни малейшего звука. Эта тишина тревожила меня; то тут, то там слышались одинокие выстрелы, но все больше в другой стороне. Я решил сделать еще одну вылазку и добраться до юго-западного угла цитадели, и на этот раз меня никто не потревожил. Весь южный фасад здания тонул во мраке, только верхнюю часть крутых скал озарял слабый луч света. Сколько я ни вглядывался, нигде не было ни малейших признаков моих друзей, и я начал уже опасаться, не попал ли мой отважный альбаниец в какую-нибудь западню. Вдруг я почувствовал, что кто-то слегка коснулся моего локтя; я оглянулся и увидел индейца в полном боевом убранстве и татуировке; я уже схватился за нож, но он удержал мою руку, проговорив:
— Он не прав! У него голова слишком молодая, сердце хорошее, рука тоже хорошая, дух смелый, но голова дурная… Там слишком много огня, светло, здесь темно, здесь лучше!
Я сразу узнал голос онондаго и понял, что он говорил о плане Гурта, который избрал позицию, по мнению Сускезуса, неудобную.
Гурт дошел до самого края скалы, где он и его товарищи оказались на свету, озаренные пламенем пожара, и где их нельзя было не увидеть. Однако я его не видел, пока Сускезус не указал мне.
Действительно. Гурт со своим отрядом взобрался на маленький выступ скалы, где позиция у него была превосходная и откуда он легко мог стрелять в тех, кто попытался бы пойти на приступ. Но отсюда было далеко до места, где бы он, в случае надобности, мог укрыться. У меня не было времени ни присоединиться к нему, ни предупредить его об опасности; и он, и товарищи его стояли совсем на виду, и силуэты их ясно вырисовывались на фоне зарева. Все они готовили оружие, собираясь произвести залп. Впереди всех стоял Гурт, почти вися над пропастью; позади него — Дирк и Джеп, а за ними Прыгун и четверо колонистов. Еще минута, и все они разом выстрелили в притаившихся под скалой индейцев. С минуту царила тишина, затем раздался залп из-за обгорелых пней на равнине. Тогда те из наших, которые были ближе к воротам, кинулись на них; но я видел, как упали двое из поселенцев и Прыгун, а Гурт, Дирк, Джеп и двое других исчезли; воздух же огласился столь диким ревом и воем, что мне трудно было поверить, что эти звуки исходили из человеческих уст.
Вскоре все кругом покрылось индейцами, словно тучей саранчи. В это же время сверху через ограду лили воду, заливая огонь, и вдруг в один момент кругом воцарилась темнота. Не случись этого, вероятно, никто из бывших на скале не вернулся бы во двор, и хотя по ним все время продолжали стрелять, но теперь уже просто наугад: завязалась свалка, и среди воя и крика дикарей явственно слышался властный и низкий голос Гурта, ободрявшего своих товарищей. Стоя под прикрытием стены, мы с Сускезусом выстрелили по гуронам, очутившимся ближе других к Гурту, но этого было мало: их было более сотни. Стоять в стороне и смотреть, как неприятель подавляет своей численностью наших товарищей, было свыше моих сил, — и мы с Сускезусом набросились на неприятельский арьергард. Те приняли это нападение за вылазку и расступились на мгновение настолько, что Дирк и двое поселенцев пробились и присоединились к нам. Тогда мы стали отступать шаг за шагом, продолжая отстреливаться. Не знаю, чем бы это кончилось, если бы нам на выручку не пришел Герман Мордаунт со значительным отрядом наших. Мы дали общий залп, и враги рассеялись, точно провалились сквозь землю, а мы все вместе добежали до ворот, и они закрылись за нами.
