– Зачем ты связался с орденов магов? – с дрожью в голосе крикнул Акв.
Хет ничего не ответил, ему самому было не по себе.
– Я думал орден магов – это лишь красивая легенда, – прошептал Сар сидящему рядом Таку.
– Скорее страшная, – тихо ответил тот. – И не легенда, а быль. С помощью заклинаний они могут перемещаться в пространстве и управлять стихиями. Но от каждого заклинания, меняется их внешность. Поэтому самые могущественные из них вынуждены всегда скрывать свое лицо. На людей они уже не похожи. Им вообще чуждо все человеческое.
– Кроме любви к драгоценным камням.
– Не ко всем. Только к сапфирам. Они почему-то боготворят этот камень. Готовы на все ради него. Но ни купить, ни украсть его маги ордена не могут. Иначе камень утратит нужные им свойства. Они могут лишь получить их как плату или в подарок. Вот некоторые этим и пользуются.
Так хмуро посмотрел на Хета.
Ит откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он придумал план настолько коварный, что даже усмехнулся. Если бы в этот момент, сидящие за столом посмотрели на него, то испугались бы этой усмешки больше, чем ужасного мага, только что повергшего их в трепет.
…
Миртал, управляющий имением Ксерна, Наместника в Западной провинции Итерии, а с недавних пор и его зять, совершал свой обычный утренний обход. Высокий, подтянутый, с русыми курчавыми волосами, он всегда производил впечатление энергичного человека. В свои тридцать пять лет он сумел добиться многого. Имение процветало. Ксерн был им доволен. Но самое главное, Миртал женился на любимой девушке. Несколько месяцев назад он и мечтать не мог о том, что дочь Ксерна Литина станет его женой, несмотря на то, что они полюбили друг друга при первой встрече. Но это все-таки произошло, сама судьба помогла им. Сейчас, обходя имение, Миртал чувствовал себя настолько счастливым, что ему хотелось петь.
Свернув на аллею, что вела к кухне, он увидел Гина. Темнокожий худой мальчик шел очень быстро, почти бежал, то и дело оглядываясь. Миртал часто выручал его из неприятных ситуаций, в которые тот попадал либо из-за своей неловкости, либо, если уж говорить откровенно, из-за своей вороватости. Но он был очень предан управляющему и однажды даже спас ему жизнь. Теперь же, все выглядело так, как будто он сам нуждался в спасении. Гин настолько часто смотрел назад, что чуть было не налетел на Миртала. Поняв свою ошибку, он постарался быстро пробежать мимо, но тут же почувствовал на своей руке цепкие пальцы управляющего. Миртал обладал молниеносной реакцией. Для того, кто умел ловить на лету стрелы, схватить мальчишку не представляло особого труда.
– Куда это ты так несешься сломя голову? – улыбнулся Миртал, наклоняясь к мальчику, явно совершившему какой-то проступок. – Что ты разбил на этот раз? – Тут управляющий заметил, что Гин что-то сжимает в руке, за которую он его держал.
– Или не разбил, а стащил? – уже серьезно сказал Миртал, разжимая кулак Гина. Из него на землю упал скользкий от масла … гриб. Скорее то, что от него осталось. Мальчик так сжимал его, что почти разломал.
Не терпевший беспорядка Миртал нагнулся и подобрал коричневатый гриб. Он хотел было выбросить его в стоящую неподалеку урну, но тут заметил внутри гриба несколько белых точек. Миртал замер от удивления. Сначала он думал, что держит перед собой лоповик – гриб, который целиком клали в очень популярный в имении грибной соус. Гриб этот был очень вкусным, но имел опасного двойника, пеструю погань, выглядевшего точно также, но, в отличие от лоповика, покрытого мелкими белыми точками, которые полностью исчезали вскоре после того как гриб был сорван. Тогда отличить ядовитый гриб от съедобного было уже невозможно. Однако стоило бросить пеструю погань в кипящую воду, как точки появлялись снова, только теперь уже внутри гриба. Отравления пестрой поганью были крайней редкостью, так как, пока его не срывали, то он заметно отличался от обыкновенного лоповика и перепутать их было нельзя. Зная о последствиях отравления пестрой поганью, люди боялись к нему даже прикоснуться. Этот невзрачный гриб вызывал глубокий сон с самыми ужасными последствиями. Человек, либо уже никогда не просыпался, несмотря на все попытки родных разбудить его, и умирал от истощения; либо, если все-таки его удавалось разбудить, уже никогда не был прежним. Он совершенно забывал своих близких, свой дом, не помнил даже своего имени, но самое страшное, что человек терял не только память, но и разум. Он превращался в животное, всего пугался, прятался, не хотел никого видеть, сидел в углу и бессвязно мычал. Трудно представить, каким ужасным испытанием это было для его родных. Такая трагедия разрушала целые семьи. Когда-то многие пытались найти противоядие, но все попытки закончились неудачей. Никто не мог, без вреда для человека, прервать смертоносный сон, вызванный пестрой поганью.
