— Милая, вы же понимаете, что могли помочь подруге…
— Уйдите от меня, пожалуйста.
— И не помогли.
Патриция носила длинное бесформенное пальто и туфли с квадратным носком на низком каблуке. На ее очках часто блестела морось от дождя.
— Я пыталась.
Лана стала бояться выходить из подъезда, чертовски жалела об отсутствии черного входа и о том, что они не поселились на первом этаже, — выпрыгнула бы с балкона.
— Вы плохо пытались. Ведь видели, что ей плохо, но не настояли на том, чтобы пойти развеяться.
— Я приглашала ее. Не один раз.
— Но не настояли.
— Я настаивала.
— Плохо настаивали.
— Послушайте, что вам от меня нужно?
— Вы еще можете ей помочь.
— Ей уже не поможешь. Она мертва!
Голос Ланы в такие моменты срывался на крик.
— Вот именно, — собеседница оставалась непробиваемой и равномерно-глухой к чужому мнению. — Но вы можете восстановить добрую память о ней.
— Как? Местью? Разве это добрая память?
— А вам бы не хотелось, чтобы за вас отомстили? Если бы не тот человек, она сейчас уже вернулась бы назад, снова занималась бы в школе, ночевала с вами в одной квартире, ходила бы в кафе и рестораны, жила бы…
— Уйдите от меня, пожалуйста. Отстаньте.
Мольбы получались тихие и слезливые — чувство вины у нее за последние дни зашкалило через край. И Лана, уже не боясь показаться невежливой, ускорялась и убегала от незваной спутницы вперед по улице. Не прощаясь.
Солнце неспешно катилось по небосводу Ла-файи; парковка продолжала пустовать. Теперь Лане хотелось не только пить, но и есть. Но сильнее всего ей хотелось домой — поспать. Воспоминания измотали ее, выпили энергию, осушили до дна. Колыхнулось забытое ощущение «я виновата», и на шее, мешая нормально дышать, вновь затянулась петля. Виновата, что вовремя не помогла Кэти, что не отказалась от шприца. Виновата, что в какой-то момент действительно начала верить, что один укол способен восстановить справедливость, — не тот, который убивает, но тот, который калечит. Временно. Может, Кэти и правда стало бы легче?
Ей что-то подсыпали в чай, который она пила между занятиями. Несколько раз Лана ловила входящую и выходящую из тренерской Милену Славскую, и та всякий раз притворялась, что искала мисс Далински, чтобы спросить, когда можно будет увидеть новое расписание.
Расписание Лана вывесила за два дня до отъезда — уже для нового тренера, — но Милена в тренерскую все равно наведывалась.
После чая Лана становилась апатично-безвольной, но заметила это слишком поздно. Когда уже приняла от Патриции коробку, когда разрешила приложить к своему затылку непонятный прибор.
— Всего лишь на секунду. Это не больно. Тату. Нет-нет, не беспокойтесь — временное. Чтобы активировать процесс восстановления памяти…
Когда к Порталу неслась тонированная машина, а по сторонам мелькали умытые дождем улицы, Лана не слушала про «активацию процесса восстановления» — она мечтала побыстрее оказаться по «ту сторону» баррикады. Как выяснилось — зря.
Что ж, теперь она здесь. По эту сторону — в Ла-файе. Ровно четыре дня. В чемодане шприц, на виллу она вернуться не может, и где-то там за щитом бродит, как оскаленный волк, разъяренный Мо.
Журчал фонтан. Лана ворочала во рту сухим от жажды языком.
* * *
Стоя у раковины, Марио оттирал остатки шоколада с тарелок так тщательно, будто эти грязно-бурые следы были ему глубоко ненавистны. Блинчики. Шоколад. Его гнев улегся еще на пути к дому, осталось лишь недоумение по поводу собственного поведения — зачем сорвался? — и холодная бритвенно-ясная рассудительность.
Лана для него опасна. Возможно. Возможно, сильно, возможно, не сильно, но ее лучше убрать. Заказать? Нет, даже будучи припертым к стене, Кассар никогда не был человеком экстремальных мер, и заказывать он никого не будет. Припугнуть? Изъять шприц, купить билет до дальнего города, пообещать, что, если вернется, будет хуже? Он может так пообещать, что ему поверят.
Камни со стола он убрал. Разложил по коробочкам, постарался забыть, что извлекал их на свет — ничего, справится сам. Без раствора, без умения впадать в «паузу» — выживал ведь как-то до того? Попробует отыскать Химика, достать еще одну ампулу — если нет, выберет наугад, как и в прошлый раз. Оникс — оникс, рубин — рубин. Сапфир он отыщет навряд ли…
