– Дурацкий снегопад, – пробормотала она и поднялась с кровати.
Подойдя к окну, она смотрела, как густые хлопья снега падают с серого неба в бледном сиянии заходящего солнца. Оставалось надеяться, что скоро все успокоится, и, может быть, завтра дорогу расчистят и откроют. И они смогут вернуться на главную дорогу. Ей не хотелось ехать через Вересковую долину, которая унесла жизнь Тайлера.
Разговор с Генри крутился у нее в голове, пока она причесывалась и умывалась, пытаясь избавиться от следов слез. Меньше всего ей хотелось, чтобы Джаспер спросил, почему она плакала. Джаспер. Он поразительно быстро погрузился в жизнь гостиницы. Даже Генри заметил, что он кажется приятным молодым человеком, молчаливо одобрив несуществующие отношения. Та единственная ночь не в счет. А что, если отношения между ними все‑таки возможны? Хочет ли она такого развития событий? Сейчас как раз подходящий момент…
Тори потрясла головой. Очнись, приказала она себе. После той ночи он исчез без всяких объяснений. И тем не менее она тогда впервые после гибели Тайлера почувствовала пусть и мимолетную, но возможность новых отношений. Перед ней предстал другой Джаспер. Не высокомерный виконт Дарлтон, менявший женщин как перчатки, а расстроенный и потерянный юноша, нуждавшийся в утешении и сочувствии. Если бы только та ночь и для него что‑то значила.
Но потом он сбежал из Англии, прежде чем она успела перестать паниковать из‑за того, что вообще переспала с ним, не говоря уже о том, чтобы поговорить с ним об их будущем. Слава богу, она никогда не была настолько глупа, чтобы влюбиться в него. Она решила тогда, что все к лучшему. Тори спрятала воспоминание о той ночи в самый дальний уголок сердца и старалась не вспоминать о нем все эти пять лет.
А потом он вернулся. Повзрослевший, уверенный в себе, лощеный молодой мужчина, хотя в нем ощущалась какая‑то уязвимость. Будто он очень старался снова стать тем человеком, которого она утешала в ту ночь. Однако Тори была слишком занята работой, чтобы размышлять о переменах в Джаспере, вплоть до этой совместной поездки в Стоунбери‑Холл.
И вот теперь волею судьбы они оказались в доме, где прошло ее детство, да еще вынуждены делить постель. Неудивительно, что воспоминания нахлынули на Тори с новой силой. И в конце концов, эти воспоминания были более приятными, чем грустные мысли о Тайлере и об ошибках, которые она совершила.
Тори вздохнула и поплелась вниз. Уже на лестнице она учуяла аппетитные запахи, доносившиеся из кухни. Интересно, что Генри умудрился приготовить гостям из имеющихся в кладовке запасов? Тори пропустила ланч и почувствовала, что сильно проголодалась. Ей хотелось съесть что‑то горячее и питательное, чтобы согреться и не прижиматься к Джасперу ночью.
Это помогло бы, не будь он так чертовски привлекателен. Как бы сильно он ни раздражал ее своим сарказмом и снобизмом, она вынуждена признать, что иногда сама провоцирует его. Это помогало ей подавить свою чувственную реакцию на его сексапильность. Разум в такие моменты ей совсем не подчинялся. На улыбку этого сердцееда было почти невозможно не ответить, как бы она ни старалась. Тори не могла не залюбоваться тем, как ловко он лепил снеговика, играл в снежки или помогал Генри на кухне.
Черт бы его побрал! Не хватало еще влюбиться в сына своего босса. Ни за что. Она пять лет пыталась задушить это чувство в зародыше.
Только не здесь и не сейчас.
Но когда она вошла в бар и увидела Джаспера, который стоял на стремянке и развешивал яркую разноцветную бумажную гирлянду над стойкой бара под одобрительные возгласы детей, то поняла, что опоздала, и, скорее всего, на целых пять лет.
