Женька упал рядом с каким-то бойцом:
– Огонь по моей команде!
– Ясен пень, лейтенант. Ты жопу-то спрячь.
Краем глаза Женька видел, как к деревьям поползли еще двое.
– Куда они?!
– До ветру. Брось, лейтенант. От них сейчас толку как от козла молока. Потом дураков под трибунал отдашь…
Надвигался звук моторов.
Женька принялся расстегивать кобуру. «ТТ» не хотел вылезать, ногти царапали рукоять.
– В первый раз? – понимающе пробормотал сержант с облупленными треугольниками в петлицах. – Главное, не вскакивай.
Женька хотел что-то сказать, но из горла слова не лезли. Машинально отодвинул в ямку вещмешок.
Мотоциклы трещали наверху, чуть ли не над самой головой. Кажется, встали. Рассматривали спуск и переезд, захламленный горелым металлоломом. Тянулась, тянулась невыносимая пауза.
Катька где?! Ведь нет ее! Нет!!! Бросили!
Ужаснуться Женька не успел. Два мотоцикла с колясками покатились вниз – было видно, как цепляется за люльку, опасаясь выпасть, пулеметчик. Следом показался броневичок – кургузый, похожий на нелепую легковушку, выкрашенную белой краской. Притормаживая на скользком спуске, катился по тускло блестящей колее. На крыше башенки растопыренными сетчатыми «ушами» раскачивались створки распахнутого люка, выглядывала голова в каске. Мотоциклисты уже въехали на настил. Что-то крикнул немец, едущий сзади…
Опоздали!
– Огонь! – сипло выкрикнул Женька.
Кажется, стрелять стали чуть раньше.
Женька прицелился в медленно едущий броневик, нажал спуск. Сообразил, что стрелять из пистолета по броне бессмысленно, торопливо прицелился в мотоцикл…
Черт, взвести же оружие нужно!
Вокруг стреляли; не сказать что густо, но дружно трещали винтовки. Рядом с Женькой стрелял, с силой дергая затвор и матерясь, сержант. Тарахтел единственный оказавшийся в «сводном взводе» «ППШ».
Передний мотоцикл опрокинулся набок. Второй начал разворачиваться, неуклюже переваливаясь на раздробленном настиле переезда. Броневик тоже начал поворачивать, повел жалами спаренной пушечки и пулемета. Над головой залегших бойцов пронеслись свинцовые строки, проредили кусты терна.
За броневиком мелькнула фигура – должно быть, немцы пытались высадиться.
Женькин «ТТ» наконец выпалил куда-то в сторону мотоцикла. Собственно, надо было целиться левее – туда отползал немец, пытающийся укрыться за остовом разбомбленной машины.
Броневик вздрогнул, из щелей на миг пыхнуло оранжевое пламя, донесся хлопок взрыва. Открылась узкая дверца, вывалился человек в широкой белой одежде. Замер, распластавшись на дороге.
Стрекотал все-таки вывернувший на дорогу неуязвимый мотоцикл, седок пригнулся к рулю, гоня машину на подъем. Взблескивали выстрелы – двое немцев залегли у переезда, один торопливо возился с пулеметом. Внезапно одна из куч металла ожила – на настил выполз «Т-60». Звонко лязгнул гусеницами по рельсам. Немцы побежали в разные стороны. Танк с неожиданной стремительностью настиг одного – едва слышный вопль, за гусеницей осталось что-то темное, неопределенное. «Т-60» еще поднажал, догнал буксующий на подъеме мотоцикл. В последний миг мотоциклист пытался спрыгнуть, но гусеницы уже подмяли и его, и «БМВ». Не снижая хода, танк всполз на склон, скрылся за гребнем.
Тишина навалилась. Лишь чуть слышно рычал мотор невидимой танкетки.
– Нету там никого, – сказал сержант. – Слышь, лейтенант, – это и вправду разведка была. Подвезло нам.
– Точно, – пробормотал Женька. – И чего теперь делать?
– Как чего? Или окапываться и ждать резервов, что геройский товарищ полковник обещал, или бечь отсюда подальше, пока немцы минометным огнем не накрыли.
– Сейчас сориентируемся, – пообещал Женька, поднимаясь на колени.
Где же Катька?! А если ее того?!
Катрин была жива, бежала к кустам, без шинели, распоясанная, с пистолетом в руках.
– Живой? Очень хорошо.
– А чего ж, – усмехнулся сержант. – Твердо командовал ваш младший лейтенант. Тактически грамотно.
– Ладно тебе, – счастливо сказал Женька. – Я и вправду первый раз. Чуть не обоссался.
Сержант захохотал.
– Вот юмористы, – сердито сказала Катрин. – Сколько наших осталось? Не все удрали? Ладно, не хрен здесь сидеть. Задачу мы свою выполнили…
