— Всякая мразь меня оскорбляет, а ты молчишь? Ты — не мужик!..
Ее страшно колотило в эти минуты, она трясла головой, ощерив зубы. В опасной близости от чужих глаз она взмахивала когтями, а гневный крик рождался где-то в утробе, кипя и клокоча.
Крепко ухватив ее за запястья, Виталик начинал говорить успокаивающе, он неизменно ее перебарывал — нужно было аккуратно освободить ее волосы, собранные в хвост на затылке. Настенька так туго затягивала на волосах аптечную резинку, что глаза у нее делались раскосыми. И когда резинка с треском соскакивала и волосы, освободившись, падали, Дикая Женщина, размякнув, вдруг повисала на его руках. Умиротворялась. Виталику это давалось очень тяжело. После того как Настенька — умиротворенная — уходила, его долго сотрясала нервная дрожь.
— Хочешь, я пошлю ее на... — говорил Хозяин.
— Тебя же предупреждали, — сурово говорила Уна, что было безусловным враньем — не предупреждал его никто.
«Я не сдамся, я не сдамся, — бормотал он, — не сдамся, это — позор. Мне же видно, что я могу одолеть, — и я одолею...»
Сейчас Дикая Женщина мучительно искала, обо что бы ей зацепиться. Червячок ворочался туго, и все это было настолько откровенно, что Виталику хотелось расхохотаться ей в лицо.
«Но мне жаль ее, — думал он. — И я смогу помочь ей. Я раскрою ей глаза. Она же считает, что без вывертов ее перестанут любить. Они же все этого боятся — облезет загадочное оперение, сползет экзотический лак — и останется простота. Простота же, по их мнению, гораздо хуже воровства. Простой человек должен сваи заколачивать, на него и внимание обратить срамно».
— И ведь что наиболее пакостно-то, — рассуждал Виталик со своим приятелем Ложкиным. — Сидит где-то гад и их этой мутотени обучает. Я так ясно вижу этого гада, что встречу случайно в толпе — узнаю. Вот сидит гад и учит: женщина без изюминки годится только щи варить. А ты, ежели не хочешь щи варить, будь неожиданной, будь сумасшедшей. Удивляй. Посмелее, почуднее, не бойся. Устрой в обществе пару скандалов, вылей кому-нибудь за шиворот тарелку супу, желательно — без оснований. Прогуляйся несколько раз по карнизу в голом виде — и весь мир у твоих ног. Десятки, сотни мудаков будут за тебя сражаться с мудацким упорством.
Да. Очевидно, Настенька подогревает этими выходками интерес к своей персоне. Но я непременно должен внушить Дикой Женщине, что она — «прекрасна без извилин», что ей вовсе не нужно шипеть и ломаться. И так хороша.
Теперь он сам уже не слишком отчетливо понимает, зачем ему это нужно. Случайно, совершенно случайно Виталик разглядел в Дикой Женщине Испуганную Девчонку и вообразил, что ей требуется его помощь. Где же была ошибка?
Ко всему прочему сладковатое чувство вины, возникшее авансом, прибавляло пикантности. Очень хорошо было известно Виталику, что долгих отношений с чужою женой он не хочет, следовательно — приручив Дикую Женщину придется потом от нее избавляться, и это будет сцена, скандал, многодневная истерика...
Виталик в страхе бросает на нее робкие взгляды, а она все никак не взрывается. Наш герой дергается в тоске, как смертник под заклинившим ножом старой гильотины — ну давай же, падла, ну давай...
1-й человек в костюме интеллектуала. Правдиво, но не остроумно.
2-й человек в костюме интеллектуала. Правда оттого и не популярна, что напоминает неудачную шутку.
Женщина без костюма. Удивительно, но мне нисколько не жаль эту... Наденьку?.. Вареньку?..
Человек в костюме пенсионера. Я бы всех этих вертихвосток... всех перепорол.
Женщина без костюма (задумчиво). По голой ж..?
Человек в костюме пенсионера. Непременно по голой.
Человек в трико. Эй, в партере, развлекаться будете в антракте.
Явление третье
А Настеньке взорваться так и не удалось — пришел с работы Агасфер, а за ним следом — Шура Морозов.
Агасфер похож на грудного ребенка, весь торс которого зарос седоватой волосней. Голова его точно как у младенца, если не считать бороды и усов. Усы у него пегие, седой клок торчит под ноздрей омерзительно — похож издали на соплю.
Агасфер — человек тишайший и поведения приятного: вежлив, обходителен, скромен. Он старше всех тут живущих — ему за пятьдесят. Что за вихрь вырвал его с корнями из тихой сонной Перми и зашвырнул сюда?
