Робин Гуд в юбке с турнюром
Только бытописатель девиантного Петербурга Владимир Михневич, не называя имён, упоминает о некоей «элегантной даме еврейского происхождения, обладавшей „золотыми ручками“», которая была «виновницей одной из цветущих эпох карманного воровства на железнодорожных станциях и в других публичных местах». По словам Коломенского Кандида (таков был газетный псевдоним Михневича), сия дама «не имела среди своей братии соперников в искусстве отрезывания саквояжей и вытаскивания бумажников» и «была основательницей целой школы „карманной выгрузки“, организовала правильную шайку карманников, действовавших под её руководством, по её инструкциям и указаниям». Если речь здесь идёт действительно о Софье Блювштейн, то её смело можно назвать создательницей одного из первых организованных преступных сообществ в Петербурге, да и вообще в России. «Сама она, – продолжает Михневич, – выходила на „работу“ только в чрезвычайных случаях, когда предвидилась значительная добыча… Например, у одного благочестивого купца, во время проезда его с богомолья, из Колпина в Петербург, в вагоне, когда он чуть-чуть вздремнул, члены ассоциации вышеупомянутой „золотой ручки“ вырезали, вместе с карманом, бумажник, вмещавший в себе тридцать тысяч денег и ценных бумаг».
Михневич краток, но можно дополнить и расцветить его рассказ. Вот поезд отправляется от станции Колпино в Петербург; вот – вагон первого класса, чистая публика. В купе влезает, сопя и отдуваясь, этакий купчина, этакий толстый боров с красной харей и тяжёлой золотой цепочкой на пузе. Задний карман его сюртука оттопыривается: там лежит туго набитый бумажник. Купец благодушен: съездил на поклонение, замолил грехи. Вслед за богомольным толстосумом в купе впархивает молодая интересная особа в платье с турнюром, в шляпке с вуалеткой, из-под коей блестят чёрные живые глаза. Садится напротив и скромненько так молчит, только изредка бросает острые взоры на случайного попутчика. Ну, как-нибудь там начинается разговор. Может быть, со слов: «Ах, какие трубы интересные, и чего это они так дымят?» (за окошком ведь Ижорский завод проплывает). Или ещё с каких-нибудь фразочек, рисующих женское любопытство, беспомощность и прочие очаровательные качества, взывающие к мужской поддержке. Знакомство завязано. Через десять минут купец увлечён, очарован, готов продолжить знакомство до любых дозволенных природой пределов. И не чует в азарте, как тихо отворяется дверь купе, тонкая фигура, подобная тени, проскальзывает внутрь, натренированная рука одним лёгким движением взрезает карман – и видение исчезает вместе с толстым бумажником. На перроне дамочка нежно прощается с «милым папашей», не забыв обнадёжить его насчёт скорой встречи. И лишь через четверть часа, очнувшись от сладких грёз, дабы расплатиться с извозчиком, купчина обнаруживает дыру на месте кармана. И с сокрушённым сердцем, крестясь и задыхаясь, бежит в полицию.
Так, или примерно так, создавались многочисленные повествования о подвигах Золотой Ручки. Всё это если и не было правдой, то было похоже на правду. Образ бесшабашной, обаятельной мошенницы, легко и весело обманывавшей надменных аристократов и алчных толстосумов, вызывал у массового читателя (слушателя) сочувствие и симпатию. Перескажем парочку этих легенд, не заботясь о достоверности.
Легенда первая. Колье за сумасшедшую цену
Раз, летом 187… года, в один из дорогих ювелирных магазинов на Невском вошла богато одетая, приятная во всех отношениях миниатюрная дама, брюнетка с аристократическими манерами. Осмотрев украшения, она выбрала одно: великолепное бриллиантовое колье стоимостью семьдесят пять тысяч рублей.
– Какая прелесть, – обратилась она к хозяину магазина (назовём его господин Фаберже), – как мне нравится эта вещь! Я покупаю её! Ах да, у меня нет с собой денег, но мой муж немедленно расплатится с вами. – И добавила конфиденциальным тоном: – Мой муж – профессор Балинский.
– Сам профессор Балинский! Знаменитый врач! Отец русской психиатрии! – воскликнул Фаберже. – В чём же дело? Я готов поехать с вами к вашему мужу и принять деньги или вексель из его рук, ежели он одобрит вашу покупку. Впрочем, конечно одобрит: как можно отказать такой очаровательной женщине… – И так далее.
