Жандармский полковник Мясоедов, ещё до войны связанный с немецкой агентурой, попался в руки контрразведки при попытке передачи секретных документов германскому агенту на одной из курляндских мыз. Дело получило громкую огласку, в виновность Мясоедова не хотели верить, пресса обвиняла Бонч-Бруевича в провокации и в шпиономании. Шумиха вокруг имени жандармского офицера не случайна: в предвоенные годы он входил в ближайшее окружение не кого-нибудь, а самого военного министра генерала Сухомлинова. История дружеских отношений офицера и министра не лишена криминально-романтического ореола.
Сухомлинов, пожилой, заслуженный и недалёкий генерал, в бытность свою командующим Киевским военным округом, влюбился в супругу украинского помещика Екатерину Гошкевич-Бутович, ангела по внешности и авантюристку в душе. Роман между ними зашёл так далеко, что генерал стал подумывать о разводе. А тут как раз умирает его жена. Для соединения любящих сердец – двадцатипятилетней очаровательницы и шестидесятилетнего воина – осталось одно препятствие: муж Бутович, слышать не хотевший о расторжении брака. Вот тут на помощь влюблённому Марсу и явился ловкий Меркурий в жандармском мундире: Мясоедов. Он взялся за организацию тяжёлого и неприятного бракоразводного процесса.
Интересны лица, привлечённые им в помощники: начальник Киевского охранного отделения жандармский подполковник Кулябко и агент той же организации Дмитрий (Мордко) Богров. Оный Богров, как мы помним, состоя агентом охранки, являлся также и участником Боевой организации эсеров, а в сентябре 1911 года, пройдя по пропуску, выписанному рукою Кулябко, в здании Киевского театра смертельно ранил премьер-министра Столыпина… Впрочем, это случилось через несколько лет после развода Бутович, и вообще отдельная история. Так вот, при помощи Кулябко, Богрова, да ещё австрийского консула и международного шпиона Альтшулера, Мясоедов собрал все необходимые свидетельства и документы, уломал строптивого супруга Бутовича, и в конце концов добился расторжения брака. Сухомлинов тут же женился на очаровательной Екатерине Викторовне. Вскоре он сделался военным министром, переехал в Петербург, и, конечно, сохранил полное доверие и чувство благодарности к спасителю в голубом мундире. (Заметим в скобках: Мясоедов и потом выполнял секретные поручения Сухомлинова, в том числе по части слежки за неугодными подчинёнными, что дало повод неутомимому Гучкову, о роли которого в распутинской истории речь впереди, публично обвинить его с думской трибуны в провокаторстве. Мясоедов вызвал Гучкова на дуэль. Этот единственный в своём роде поединок жандарма и депутата закончился ничем: оба остались невредимы.)
Госпожа Бутович-Сухомлинова в последующие годы играла заметную, но далеко не прозрачную роль в жизни околоправительственных кругов предвоенного Петербурга. В своих воспоминаниях Бонч-Бруевич как бы мимоходом обронил фразу о поездках «госпожи министерши» в Египет с бакинским миллионером Манташевым и о постановках там, у подножия пирамид, каких-то любительских спектаклей. Мемуары Бонч-Бруевича – настоящая тайнопись, и данная фраза, как и многое другое в этой книге, нуждается в расшифровке. Манташев – не просто миллионер-нефтепромышленник. Известно, что закавказская подпольная организация социал-демократов получала секретные денежные пожертвования от Манташева; в контакте с ним находился известный революционер Коба, он же Грузин, он же Сталин. Перепадало от Манташева кое-что и эсерам (не было ли здесь цепочки: Сухомлинова – Мясоедов – Кулябко – Богров?). Манташев имел широкие контакты за границей; его знакомство с женой военного министра, подозрительное само по себе, приобретает специфический характер в свете поездок в Египет. Едва ли дело тут было в любительских спектаклях. Египет тех лет – излюбленное место деятельности шпионов всех стран, в первую очередь – немецких, английских и французских. Напомним, что в эти годы в Каире создавал свою агентурную сеть главный резидент английской разведки на Ближнем Востоке генерал Клейтон, непосредственный начальник и «крестный отец» легендарного Лоуренса Аравийского. Начало шпионской карьеры Мата Хари (Маргариты Целле) тоже, по-видимому, связано с Египтом. Словом, вокруг Сухомлиновой и её подслеповатого мужа кипели шпионские страсти.
