Мальвина стояла совсем рядом с Марком.
— Я открою тебе одну тайну. Моя самая любимая игрушка — это Банджо. Красивый, правда? Честно признаюсь, в самом начале я так любила Банджо, что даже завидовала Лизе-Розе. Я хотела, чтобы он был мой. Но бабушка не разрешила. Как видишь, она оказалась права. Я уверена, что Лизе-Розе он тоже понравится. Как ты думаешь?
Марк смотрел на Мальвину. Он не понимал, как должен себя с ней вести. Детская кроватка, застланная светло-розовыми простынями, формой и цветом напоминала могильный камень. Детская могила. Эта комната была склепом. Подарки, копившиеся годами, были подношением погибшей мученице. Наверное, Бог, видя такую тоску, действительно сжалился и в конце концов воскресил мертвую.
— Что ты все молчишь, Витраль? Обалдел, а? Еще бы! Ты должен локти себе грызть, теперь, когда ты понял, чего вы все лишили Лизу-Розу! Представляю, какое говно вместо подарков она получала у вас на Рождество!
«Ну сейчас она у него получит». Марк уже почти размахнулся, чтобы влепить Мальвине оплеуху. А потом — бежать отсюда.
Но он сдержался.
— Иди сюда, Витраль, я тебе еще кое-что покажу. Самое последнее…
Марк приготовился к худшему. Мальвина подошла к шкафу, открыла один из ящиков и достала книгу в розовой обложке, украшенной цветочками и прочими финтифлюшками.
— Это детский альбом Лизы-Розы, — просюсюкала Мальвина. — Вот, можешь посмотреть, только не испачкай.
Марк против собственной воли взял книгу, открыл ее и начал перелистывать страницы. Руки у него дрожали.
Она и правда чокнутая.
МЕНЯ ЗОВУТ: Лиза-Роза.
МОИ ДРУГИЕ ИМЕНА: Вероника, Матильда, Мальвина.
МОЕГО ПАПУ ЗОВУТ: Александр.
МОЮ МАМУ ЗОВУТ: Вероника.
Я РОДИЛАСЬ: 27 сентября 1980 года в Стамбуле (Турция).
Дальше шли другие подробности, одна хуже другой. Все вместе производило зловещее впечатление.
МОЙ ДОМ: фотография «Розария».
МОЯ КОМНАТА: детский рисунок, изображающий комнату, в которой сейчас находился Марк; очевидно, рисовала Мальвина, когда была маленькой.
МОЮ ЛЮБИМУЮ ИГРУШКУ ЗОВУТ: Банджо.
МОЮ ЛЮБИМУЮ ПОДРУГУ ЗОВУТ: Мальвина. Это моя сестра.
Марк в замешательстве листал страницу за страницей. Перед ним открывалась фантасмагоричная картина выдуманной жизни.
МОЯ РУКА: отпечаток ладошки, видимо, вымазанной краской. Чьей?
МОЙ ЛЮБИМЫЙ ЦВЕТ: голубой.
ЧТО Я БОЛЬШЕ ВСЕГО ЛЮБЛЮ ДЕЛАТЬ: слушать музыку.
Страницы плясали под пальцами Марка.
МОЙ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ: фотография Лили, вырезанная из журнала («Пари Матч»?) и грубо вклеенная в другую, запечатлевшую семейство Карвилей за столом; посреди стола — торт со свечами, тоже откуда-то вырезанный и приклеенный.
МОИ ПЕРВЫЕ КАНИКУЛЫ: та же самая фотография Лили, но помещенная на фотографию, изображавшую поросший цветами горный луг. Рядом — счастливо улыбающаяся Мальвина. Ей на снимке лет восемь — цветы доходят ей почти до пояса.
Марк захлопнул альбом. «Все, с него хватит. Еще чуть-чуть — и голова взорвется от боли». Мальвина заметила, что с ним что-то не так, и вырвала у него из рук книгу.
— Посмотрел? Ладно, давай сюда. Я ее уберу.
Матильда де Карвиль смотрела из окна гостиной, как Марк быстрым шагом удаляется от дома.
Он почти бежал.
Эта паршивка Мальвина все-таки заманила его в ту комнату. Показывала игрушки и прочее. А деда бросила в парке, посреди лужайки, как девочка в осенний день забывает на прогулке кукольную коляску, чтобы весной найти ее ржавой и покрытой плесенью.
— Так ему и надо! — прошептала себе под нос Матильда де Карвиль.
Марк уже добрался до выхода из «Розария». Матильда улыбнулась. Он спешит в Дьепп, к бабушке, сгорая от нетерпения вскрыть конверт и боясь ослушаться ее. Бедный Марк. Остается лишь надеяться, что результаты анализа ДНК не слишком его разочаруют.
Марк открыл калитку и пропал из видимости, растворившись на фоне зеленой листвы соседних имений.
Матильда задумчиво расхаживала по комнате. Она далеко не все сказала Марку. Например, она умолчала о том, что Гран-Дюк звонил ей вечером того дня, когда Лили исполнилось восемнадцать лет, чтобы сообщить о своем последнем открытии. Этот телефонный звонок менял все. Гран-Дюк утверждал, что докопался до истины. Каким образом? Очень просто! Посмотрев в газету восемнадцатилетней давности!
