Напрасно ищет.
Когда я умер? В ту ли минуту, когда нашёл тебя лежащей на земле — будто ты просто прилегла отдохнуть, вот только окно на пятнадцатом этаже было распахнуто настежь? Или часом раньше, когда трубка моего лучемёта была в двух метрах от лица Хейна; он бесстрастным тоном убеждал меня не глупить, и я послушался его, не зная, что ты уже всё решила? Или днём раньше, когда я спешил домой, а в это время он входил в твою комнату, чтобы сделать с тобой то, что… Или — годом раньше, когда ты предложила мне бросить всё, лететь с тобой на родину и поселиться там навсегда, а я вспомнил наш с Хейном спор и ответил: нет?
— Я ведь могу сделать это и без твоего согласия, — говорит Кам-Хейнаки.
— Конечно. Но ты не сможешь заставить меня играть в твои игры.
— У меня в плену Ин-Кинтар.
— Она — не Иль-Аман.
— Но она твоя дочь! Для тебя это ничего не значит?
— Она — это я, Хейн.
В течение бесконечной минуты мы глядим друг на друга, и кажется, что уже не он, а я смотрю на него сверху вниз. И только когда на его лице появляется понимание, я позволяю себе прикрыть глаза.
— Ты ведь не сделаешь ей ничего плохого?
— Не сделаю, — отвечает Кам-Хейнаки, и я не сомневаюсь, что он говорит правду.
Потом он встаёт и медленно идёт к двери. Поворачивается, чтобы бросить на меня прощальный взгляд. Может быть, он ещё надеется, что я передумаю. Но моё зрение слишком ослабло, чтобы на таком расстоянии видеть его глаза.
Дверь захлопывается, и теперь я знаю, что сделал всё. Я призываю смерть — и слышу, как она идёт. Скоро моё сознание провалится в черную дыру, из которой нет возврата. Мягкий поток уносит меня, и я отдаюсь ему, чтобы уплыть из мира успокоенным.
Теперь я могу быть спокоен — в конце концов я всё-таки ему отомстил.
