— А Берни? Я его звала, но он не идет ко мне. Мы оставим его здесь?
— Берни взрослый песик и он прекрасно знает дорогу домой.
Невольно обернулась и посмотрела на торговку, но та, казалось, уже забыла о них и любовно раскладывала букеты на досках, поглаживая цветы скрюченными пальцами. Ее глаза были все так же закрыты.
Берни не вернулся. Его нашли через день рано утром. Он лежал среди желтых цветов со вспоротым брюхом и выпотрошенными внутренностями. Видимо на несчастного пса напали степные волки, разодрали беднягу и бросили умирать в страшных мучениях. Но это было потом…
* * *
Айрин опять приснился тот самый сон, который она впервые увидела несколько месяцев назад. Она его запомнила и хотела увидеть снова, испытать ощущение счастья вместе с ощущением реальности, которое сводило с ума своей правдоподобностью.
Рин закрывала глаза, втягивая носом запах свежевыстиранной наволочки. Конечно он скорее напоминал лавку Эда с товарами для дома, но она любила представлять, что вместо куска дешевого мыла она стирает белье сиреневым лавандовым порошком. Ей почему-то казалось, что именно так пахнет на море — лавандой, песком, соленой водой и ИМ. Другим ИМ. Таким, каким он должен был быть и никогда не был. Таким, как она увидела его в том сне.
Зак. Ее муж. Он явился ей совсем иным, чем в реальности. Там он носил белую рубашку под темно-синей модной безрукавкой, его туфли блестели, как полированное дерево или зеркальные полы в королевской зале. Нет, Айрин никогда не была в королевской зале, она никогда не была даже в обычном музее в городе, потому что это удовольствие не для жены шахтера. Она просто имела прекрасное воображение и много читала.
Но во сне муж открывал перед ней дверцу новенького автомобиля, садился за руль, и они ехали в город на летнюю ярмарку. Нет, не за тем, чтобы купить подешевле продукты и не за тем, чтобы торговаться за моток ткани на пальто для Дэйзи. Они ехали, чтобы сорить деньгами.
Зак покупал Рин алое платье с белыми цветами и лакированные туфли с золотыми пряжками, они садились в машину и отправлялись через пшеничное поле по дороге ведущей серпантином вниз, к пляжу с горячим песком и бирюзовой водой, лижущей запеченные на палящих лучах солнца ракушки, отливающие разноцветным перламутром. Зак вытаскивал Рин из машины, они целовались, как одержимые и потом он нес ее на руках в дом на берегу моря, чтобы любить на широкой постели с шелковыми простынями, пахнущими лавандой. Айрин стонала, кричала и шептала его имя, говорила, как сильно его любит пока он страстно вбивался в ее тело и мял ее упругие маленькие груди, содрав корсаж алого платья вниз. И она совсем не думала о том, что оно испортится — ведь ее Зак купит ей сотни таких платьев.
— Рин, просыпайся, — Закарий пришел с работы к ужину и слегка тряс ее за плечо, — я деньги принес.
Она ненавидела его в эту минуту так же сильно, как любила за секунду до пробуждения в своем сне. Потому что он был не таким — у него не блестели глаза, не сияла улыбка на мужественном лице и не видно было ямку на волевом подбородке. Он давно зарос щетиной, в которой уже отчетливо пробивалась седина, а от недосыпа и работы под землей под глазами Зака синяки напоминали черные ямы. Муж конечно же не приехал домой на машине, а горсть монет, которые он высыпал на стол, скорее напоминала подаяние в дырявой шапке нищего скрипача на ярмарке из ее сна.
— Вкусный был ужин, любимая. — за это она тоже его ненавидела, потому что на ужин у них пятый день была гороховая каша с морковкой и от ее запаха всех уже тянуло на рвоту, — Я спать и на вторую смену. Мы кажется нащупали путь к «плодоносной» жиле и скоро шахта начнет давать прибыль, надо только копнуть поглубже. Ярмарка еще не окончилась? Я слышал городской совет продлил ее на три дня в честь праздника цветов. Сходи, купи чего-то для дома и сладости для Дейзи.
Он наклонился, чтобы поцеловать Айрин, но та увернулась от поцелуя и встала с кресла. Она не хотела, чтоб он к ней прикасался. Вот этот он. Она хотела другого Зака. Этому она не давала себя трогать уже больше года. Он вызывал в ней отвращение своими грязными пальцами и вечным запахом земли и серы. Когда она смотрела на его изможденное лицо, ей хотелось выть от разочарования. Он словно олицетворял все, что ее раздражало в этой жизни, потому что не оправдал ожиданий… потому что Зак Блэр — неудачник, а она жена неудачника.
