Четвертый палец — а я покрываюсь густым румянцем, несмотря на сомнительность похвалы. Тина бросила непонятный взгляд в мою сторону: не то расстроилась, что Ден обратил внимание на то, как я выгляжу, не то обрадовалась, что не назвал красавицей.
— И последнее. О скаредности матушки Бранта да сестричек ее легенды впору складывать — видать, оттого-то желающих жениться на Брантовых тетушках и не сыскалось, а матери невесть как повезло замуж выскочить. А тебе в наследство достались вещицы красоты неописуемой да ценности огромной. Пусть и давно то было, но всяк в деревне об этом знает и нет-нет да припомнит. Ну и у самой Сузи тоже кое-что от прежней жизни точно припасено. Ну, что скажешь?
И Ден показал мне сжатый кулак.
— Да что тут сказать? — уныло отозвалась я. — Прав ты, как есть прав. Какая уж тут любовь, коли можно не только бесплатную работницу, а и приданое получить. Вот только тошно мне от этого, ой, как тошно.
— Не переживай, — бросилась утешать меня Тина. — Ден прав: твоя матушка — женщина добрая да разумная, она сватам таким откажет.
— Надеюсь, — пробурчала я.
И в самом деле, что еще мне оставалось?
Домой я возвращалась с некоторой опаской — а ну как противные гостьи еще не разошлись? Лишний раз встречаться с ними желания я не испытывала. В то же время меня снедало любопытство: что именно ответила матушка Сузи? Я очень хотела бы разделять уверенность друзей в том, что сватьи получили отказ, но где-то глубоко внутри поселился противный липкий страх, нашептывавший, что матушка могла бы счесть Бранта достойным женихом.
— Все равно по городским меркам ты еще мала для свадьбы, — подбадривала меня Тина. — Сузи как-то говорила, что в больших городах раньше семнадцати замуж сейчас не выдают. Саму-то ее покойный муж и вовсе в девятнадцать взял — как для Бухты-за-Скалами, так и вовсе перестарком.
— Ну и что? — упрямилась я. — Мало ли, какие там в городах правила. Живем-то мы здесь. Матушка сама мне говорила, что надобно среди прочих деревенских не выделяться да происхождением не кичиться, тогда и уважительное отношение заслужишь. Да и можно ведь сговориться сейчас, а свадьбу сыграть хоть через два года.
На эти слова возражений у Тины не нашлось, и лишь Ден продолжать убеждать нас, что матушка меня неволить не станет.
И он оказался прав. Войдя в дом, я застала Сузи сидящей за столом, положив голову на скрещенные руки. На скрип двери она подняла взгляд и лицо ее показалось мне отчего-то грустным и безмерно уставшим. Должно быть, я побледнела, потому как матушка усмехнулась и сказала:
— Испугалась, что замуж идти заставлю? Зря. Отговорилась я, но, боюсь, ненадолго это.
— А что ты им сказала, матушка Сузи? — робко поинтересовалась я.
— Соврать мне пришлось, что женских дней у тебя еще не было. На сей раз поверили — повезло, что ты пока худенькая да несформировавшаяся. В пятнадцать, хоть и редко, да бывает с девочками такое. А вот уже через год такая отговорка не сработает.
— Матушка, а другие свататься не придут? — спросила я, вспомнив причины, сподвигшие семейку Бранта на сватовство.
Сузи покачала головой.
— У этих сестричек языки без костей, мигом растреплют всей деревне причину отказа.
Представив, о чем теперь будут шептаться люди за моей спиной, я густо покраснела.
— Присядь, Лесса, — сказала матушка, не обращая внимания на мое смущение. — Поговорить надо.
— О чем? Разве тетушки Бранта тебе не поверили?
— Поверили, — вздохнула Сузи. — Вот только отсрочку мы получили недолгую. Через год опять к тебе сваты потянутся. Сама-то поняла, отчего Брант на тебе жениться вдруг пожелал?
Я кивнула.
— Из-за драгоценностей, тех, что от покойницы остались.
— Уж сколько лет прошло, а не дают они покоя некоторым сквалыгам, — удивленно произнесла матушка. — Сегодня вон даже показать просили. А главное, никак в толк не возьму, ну зачем они деревенским бабам? На общественный сход надевать будут, под домотканые рубахи? Ну да не понять мне чужую дурь. И таковых желающих ведь не только Брант с мамашей сыщется. А ежели мы всем отказывать начнем, сама подумай, какой слух пойдет?
Долго раздумывать мне не пришлось.
