Я направилась обратно темными коридорами правого крыла. В галерее предков Финча на меня смотрели с портретов его давно ушедшие родственники. И мне отчего-то стало казаться, что все эти портреты живые и следят за мной вполне осмысленными взглядами.
— Не накручивай себя, Элиза, — произнесла я вслух, и мой голос эхом отразился от высоких сводов. Отчего-то стало еще более неуютно, и я почти побежала в сторону своих покоев, миновав какой-то пустующий зал с накрытыми белыми чехлами предметами мебели.
Когда я, наконец, оказалась в знакомом мне коридорчике, то не удержавшись, вздохнула с облегчением. Как оказалось, Мария уже опередила меня и ждет в спальне.
— Ваша ванна готова, леди, — произнесла она и, к моему удивлению и облегчению, не спросила, где я пропадала все это время.
— Спасибо, — кивнула в ответ и позволила горничной снять с себя верхнее платье, оставшись в нижних юбках и тонкой сорочке. Затем в сторону полетели оставшиеся юбки, и я поспешила в ванную комнату, оставив горничную с тоской взирать на перепачканный унылый наряд.
В ванной было тепло. Погрузившись в горячую воду, невольно улыбнулась, радуясь такому маленькому счастью и тому, что еще умею находить радость в подобных мелочах жизни. Отогревшись, внезапно мысленно вернулась в ту старую часовню, и загадочный огонек встревожил мое, уже было успокоившееся, сердце.
Кто разжигал его? Живое существо или бесплотный дух, если они только могут творить подобные чудеса? И куда этот кто-то пропадал, когда чужаки пытались проникнуть под сень часовни? «Если это дух, — решила я, — то тогда все понятно. Он просто растворился в воздухе, но если это был человек? Да и умею ли духи разводить огонь?».
И хотя рассудок настойчиво твердил мне, что туда больше ходить не стоит, что-то исконно женское, возможно, простое человеческое любопытство, все равно толкало меня туда.
И я решила, что все же пойду.
Мои замыслы потерпели свой крах в день возвращения лорда Финча.
В тот день, как, впрочем, и предыдущий, с самого утра лил дождь, и я праздно шаталась по своей спальне, не зная, чем занять свое свободное время. Чтение надоело, вышивать я не любила еще в пансионе, да и талантом, видимо, к этому занятию всех уважающих себя дам, не обладала. Мне нравилось рисовать, но серая и унылая погода не располагала и к этому. Потому, прохаживаясь у окна и внезапно увидев всадников и переваливающуюся по ухабам карету, приближающуюся к замку, я оживилась и, прильнув к стеклу, стала ждать, когда подъедут гости, стараясь при этом разглядеть, есть ли среди них сам сэр Генри.
Лорд Финч был одним из верховых. Я не могла не узнать его подтянутую фигуру, когда, спешиваясь во дворе, он небрежно швырнул поводья подбежавшему слуге, а сам направился к карете, чтобы лично подать руку появившейся из нее даме. Это меня несколько удивило. Сэр Генри и манеры! Но затем мое внимание привлек еще один из всадников, который, несмотря на проливной дождь, поджидал лорда Финча и его спутницу. После к ним присоединилась еще одна дама и уже вчетвером они поспешили в укрытие от дождя, под крышу замка.
Кто были эти гости? Друзья опекуна? Я задавала себе этот вопрос, ожидая, когда за мной пришлют, чтобы представить вновь прибывшим. Ходила по комнате, меряя ее шагами в сотый, наверное, раз, но время шло, а за мной так никого и не прислали. Это показалось мне чрезвычайно странным. То ли опекун не желал, чтобы меня здесь видели, то ли просто забыл о моем присутствии. Оба варианта казались мне подходящими, а пойти и представиться самой гостям лорда Финча не позволяло воспитание. Так было не принято.
Я изнывала от скуки и забравшейся в сердце обиды. Как бы не сильна была эта непонятная нелюбовь ко мне опекуна, но рамки приличия должны быть и у него. Ведь смог он продержаться сутки в моем присутствие, отчего же сейчас меня игнорирует? Мог бы, хотя бы, прислать Марию и предупредить, в чем, собственно дело. Но нет. Ни горничной, ни даже моей компаньонки, к которой я сходила, чтобы хоть с кем-то можно было переговорить, не оказалось. Я беспрестанно вызывала к себе колокольчиком слуг, но в ответ была только тишина.
