Ежечасно!
– Мне очень жаль, если я не проявила… м-м-м… достаточно теплоты. В этом нет вашей вины.
Он засмеялся:
– А я-то считал себя таким обаятельным парнем.
Она улыбнулась ему и замерла в ожидании, что за смехом последует более теплый взгляд, но просчиталась. Брэд опустил голову и начал аккуратно складывать салфетку, а значит, она снова смогла свободно вздохнуть.
– В конечном счете его команда захотела, чтобы я уехала из Лондона, пока пресса не успокоится, и я с радостью это сделала. Я и без того не большой фанат Рождества, а в этом году «Вороны» приглашены иг рать на вечеринке у какого-то американского миллионера.
– Значит, ваш отец проведет праздники с чужой семьей?
– И на Новый год будет выступать в Нью-Йорке.
– Черт знает что!
Такой вывод заставил Серу рассмеяться.
– Это вы верно заметили.
Впрочем, отец и раньше проводил Рождество дома от силы раз в три года. Когда он это делал, она прощала ему все остальное. Должно быть, в душе она так и осталась семилетней девочкой.
– Поэтому вы и выбрали арабскую страну? Здесь двадцать пятое декабря обычный день.
Сера не смогла выдержать его взгляд и снова отвела глаза на пески.
– Таков был план.
– Что ж, Лондон потерял, Аль-Сакр выиграл, – прокомментировал Брэд. – Хотя должен вас предупредить, благодаря заморским гостям, совсем проигнорировать Рождество не удастся. Как минимум меню будет праздничным.
– Без «Джингл белс» и слащавых мелодрам по телевизору я уже буду счастлива.
Брэд уставился на нее бесконечно долгим взглядом. Сера заерзала:
– Что?
– Просто пытаюсь представить, как выглядит счастье в вашем исполнении.
Любой другой человек мог принять за счастье тепло, которое разлилось по всему телу под пристальным взглядом Брэда, в котором мелькнуло нечто большее, чем просто сочувствие. Но Сера не могла так легко обмануться. Сложив салфетку, она молча положила ее на край стола.
– Если вдруг действительно увидите его, дайте мне знать. Буду удивлена не меньше вашего.
Начальник службы охраны уже собирался надрать ему задницу. Босса начинали раздражать вольности, которые Брэд позволял себе, присматривая за Серой. Все эти совместные обеды в уютной обстановке, ночи на террасе у ее бассейна. Но не потому, что не видел в них никакой необходимости с точки зрения работы, а потому, что считал Брэда образцом дисциплины. Этот парень всегда держался строго в рамках.
И потом Брэд и сам начинал нервничать. Слишком дорого ему обошлось понимание того, как нельзя заводить дружбу с клиентами. Но с каждым днем, проведенным с Серой, ему становилось все трудней придерживаться правил.
«Попробовали бы вы объяснить это семилетней девочке». Она живо нарисовала картину своего одинокого детства. Брэду стоило трудов не позволить, чтобы другое детское лицо заслонило собой образ семилетней Серы. Самое худшее, что он мог сделать, – начать проводить параллели между Серой и Египтом. И слишком задумываться над поведением ее отца. Сочувствие ведет к состраданию. А сострадание не способствует эффективному выполнению своих обязанностей.
Следом за Серой он перешагнул порог отеля, куда она пришла встретиться со своим гидом. Сегодня предстояло катание на верблюдах. Сера дожидалась дня, когда на этой экскурсии будет меньше всего народу, и она сможет почувствовать себя более свободно и с песками, и с верблюдами.
Брэд догадывался, что сделать снимки, которые она хочет, гораздо сложнее, когда вокруг топчется дюжина других пар. Ей пришлось ждать полторы недели, прежде чем выпал день, когда на вечернее катание по пустыне записалась только одна пара.
Лучшего и не пожелаешь.
– Ну, здравствуйте! – воскликнула она.
Можно подумать, что она обращается к своре щенков. Пять верблюдов, выстроившись друг за другом, встали на колени, и только последний, запасной, растянулся на песке позади них, словно огромная нескладная собака. Четверо посередине были полностью экипированы верблюжьим аналогом седел, дополненных узорчатыми покрывалами и яркими плетеными уздечками вокруг рта. На первом верблюде и на том, что лежал, седел не было, только толстые накидки, обернутые вокруг туловища и закрепленные двумя ремнями. На первый взгляд все они выглядели одинаково – светлые, длинноногие корабли пустыни. Однако вблизи заметно отличались друг от друга. Верблюд Серы – медового цвета, а один из тех, что сзади, – пшеничный. Верблюд Брэда – с мощной головой, и у соседнего – более длинная морда. И все смотрели на своих седоков глубокими внимательными глазами с ресницами, как у супермоделей.
