— Хлопцы, вставайте живей... За нами погоня...
— Что? Что, дядьку? Пан?.. Загайло?..
— Вставайте, стонадцать вам чертей! За нами гоны!
— Гоны? Ох, лишечко! Что нам делать?
— На коней зараз, дядечку!
— Э! Поздно на коней... надо в воду.
— Как в воду, дядьку? Вот беда!
— В воду! Топиться — стонадцать коп чертей!
— Батечки! Мы, может, еще убежим...
Лай собак послышался теперь совершенно явственно. Молодые беглецы в ужасе смотрели друг на друга безумными глазами: они узнали издали голоса гончих собак князя Острожского — от них не уйти. Запорожец между тем бросился к сухому прошлогоднему камышу, торчавшему у воды из-за зелени молодого, достал нож, срезал четыре самых толстых камышины, обрезал их наскоро, продул их так, что воздух проходил свободно, и воротился к товарищам, растерянно топтавшимся на месте.
— Возьмите вот это — по камышинке...
— На что, дядьку?
— Стонадцать коп чертей! Слушайте: возьмите по камышинке в рот, да и прячьтесь в воду промеж осокою либо меж очеретом — так с головою и прячьтесь, чтоб головы не видно было с берега... Хоть день просидеть можно под водою... Мы так от татарвы прячемся...
Молодые беглецы жадно ухватились за камышинки и дрожащими руками стали совать их в рот и дуть. Утопающие хватались за соломинки...
— Да глядите, чтоб один конец камышинки был во рту, а другой над водою, а не в воде, а то вода в рот польется, тогда стонадцать коп — все пропало.
Погоня приближалась. Слышны были голоса людей, конский топот и веселый лай собак. Заржали лошади беглецов — узнали, что свои близко; им отвечали ржанием оттуда.
Запорожец что-то вспомнил: он бросился к терновому кусту, отломил несколько острых колючек, метнулся к спутанным лошадям, быстро распутал их, отвязал от аркана и, ткнув под потники каждой по нескольку колючих игл, хлестнул каждую нагайкою. Лошади, почуяв острую боль от терновых колючек, как бешеные, понеслись по степи. Погоня была близко.
— Полезай в воду, стонадцать коп!
Беглецы бросились к воде, держа во рту камышинки и крестясь.
— В камыши! Бредите в камыши! — распоряжался запорожец, таща с собой в воду все свое имущество.
Беглецы погрузились в воду. Видно было, как на поверхности взволнованной речки двигались и дрожали камышинки, выскакивали из воды пузыри; потом все сгладилось. Только зная, где каждый из беглецов погрузился в воду, можно было бы после долгого наблюдения заметить, как между зелеными тростинками свежего камыша дрожали и как бы двигались сухие камышинки, торчавшие из воды.
Последним вошел в воду запорожец, огляделся кругом, чихнул, помянул стонадцать коп чертей и скрылся под водою.
— А далибуг, пане, я сам видел, как он бросился в воду, — послышался, вместе с конским топотом и собачьим лаем, сиплый голос.
— Галганы, пся крев! Далеко не могли уйти, — отвечал другой голос.
— А, пся вяра! Рыбу и огурки ели — вот и следы...
Погоня подскакала к самой воде. Собаки, обнюхивая землю и рыбью шелуху с костями, заливались звонким лаем и выли. Они чувствовали, что добыча тут, но не видали ее.
— Пиль! Пиль! Шукай, Ментор, шукай! — понуждали собак.
— Они тут, лови их, псю крев, лови, Огар!
Собаки бросились в камыши, в кусты, лезли в воду, лаяли на иву. Ментор, чуя добычу и угадывая даже, где она, кружился по воде, захлебывался, фыркал. Но он не умел нырять. Некоторые собаки переплывали через речку, обнюхивали противоположный берег, но находя, что следы там исчезали, возвращались назад.
— Они тут — им некуда было уйти.
— Проклятые хамы в воде сидят: они это умеют делать.
— Что хамам делается! Они, как выхухоль, и в воде могут жить.
— А не ускакали ли они, пане, на лошадях? Я видел, как они понеслись по степи.
— То одни кони, без людей: я сам видел.
— Все ж надо, пане, поймать княжеских коней: его мосць князь очень дорожит ими.
— Знаю! Вон сколько перепорол за них нашего брата шляхтича!
— Коней и пан Сондач с своими жолнерами поймает.
Если бы преследующие наших беглецов внимательно смотрели на воду, они увидели бы в одном месте, как там дрожала и ходуном ходила по воде сухая камышинка, стоявшая торчмя, как она нагибалась, снова вставала, как выходили из воды пузыри... Они видели бы, как камышинка выскочила из воды, покружилась на месте и тихо-тихо поплыла вниз.
