— Поглощение опьяняющих веществ является нарушением веганского Кодекса Этики, — произнес наконец Калеб, и Нансия расслабила связи, которые до этого неосознанно напрягала. Что бы ни придумал Калеб, он не намеревался сию секунду сцепиться с Севом в драке, каковая означала бы окончание их миссии непосредственно здесь и сейчас. — Но я... я могу пить фруктовый сок.
— Тогда пейте сок, — согласился Сев. — Увидимся через несколько минут.
Он прислонился к фальшивой переборке, сложив руки на груди. Временная стенка протестующе скрипнула, и Сев быстро выпрямился.
— Да уж, того и гляди, вся эта работа по маскировке интерьера рассыплется, — заметил он, прислушиваясь к удаляющимся шагам Калеба на трапе.
— Значит, она п-полностью соответствует тому, что делается «Конструкциями П-поло» и вокруг них. — Откуда взялось это заикание? Нансия приказала своим голосовым контурам расслабиться. Но они только напряглись сильнее, отчего ее следующая фраза прозвучала как писк: — Какая сверка инструкций?
— Что? А, никакой сверки. Я просто хотел, чтобы Калеб удалился. Он заставлял тебя нервничать, не так ли?
— Я в порядке, — возразила Нансия, на этот раз более хрипло, чем намеревалась.
— Если хочешь, чтобы твой голос звучал как динамики беспилотника, тебе нужно лучше контролировать вокальные регистры, — предупредил Сев. — У беспилотников голос не дрожит.
Он сел прямо на пол рубки и без видимого напряжения подобрал под себя ноги, а потом уставился на фальшивую стенку, за которой прятался титановый пилон Нансии.
— Работа под прикрытием — это всегда напряжение, — признался он. — Обычно я проделываю получасовую медитацию по методике йогов, прежде чем принять фальшивые документы.
Нансия быстро просмотрела свои банки данных. Ага, вот — «йога»: старинная земная система упражнений, разработанная для обретения спокойствия и духовного просветления.
— Плохо, что ты не можешь сделать то же самое, — прокомментировал Сев.
— «Мозговой» корабль может то же самое, что любой мягкотелый! — фыркнула Нансия. — Только лучше. Расскажи мне про эту «йогу».
Сев ухмыльнулся.
— Ну, может, и можешь. Только для этого требуется некоторая адаптация. Давай посмотрим... начинать нужно с размеренного дыхания. Нетяжелого, — предупредил он, когда Нансия принялась гонять чистый воздух то внутрь, то наружу по своим вентиляционным портам, — просто размеренного. Ровно. Спокойно. Идея именно в этом. Теперь закрой... э-э... деактивируй визуальные сенсоры.
Обычно Нансия терпеть не могла черноту, сопровождавшую временную потерю ею визуальных сенсорных связей. Однако на сей раз это было проделано добровольно. А голос Сева продолжал звучать, тихий и успокаивающий... и это действительно было хорошо — не видеть перекрашенные и перестроенные внутренние помещения.
Калеб, должно быть, сейчас выходит из нижнего люка; если оы Нансия включила внешний сенсор, она могла бы увидеть, как он идет через посадочную площадку к главному зданию космо-порта... но нет. Она не станет сейчас прерывать концентрацию на упражнении. Терпеливые указания Сева работали. Нансия почувствовала себя значительно более спокойной, когда последовали его инструкции: ощутить энергию в нижних двигателях и позволить ей течь через ускорители, на самом деле не высвобождая эту энергию. Ощущение мерцающей теплоты окутало ее стабилизаторы и внешний корпус. Едва не произошедшая драка Кале-(>а с Севом, предстоящее расследование на Бахати, даже восхитительное подозрение, что это папа лично рекомендовал ее для этого задания... все*вти страхи, сомнения и надежды казались сейчас очень маленькими и далекими. Нансия видела себя со стороны: крохотную искорку во вселенной. И такой же искоркой была планета, на которой она находилась, и солнце, озарявшее эту планету. Все было маленькими движущимися точками в бесконечном взоре; точки гасли и загорались, но узор продолжался вечно во всем своем разнообразии...
— Восстанови все сенсорные связи. — Спокойный приказ Сева был подобен мягкому сигналу о пробуждении. Нансия по одному включила все свои сенсоры, заново ощущая чудо существования. Пыльное покрытие посадочной площадки под ее планетарными соплами, запах смазки в воздухе снаружи, звуки и картины обычного рабочего дня в космопорте — все было ярким до дрожи, все было исполнено обновленной значимости.
