Для слуха обычного человека легкое потрескивание активиро-панного динамика было почти неразличимо. Для Нансии, чьи сенсоры были настроены на этот сигнал, оно прозвучало трубным гласом. Она только что получила назначение, окончив школу, она была готова к службе — и опасалась, что не сможет продолжить семейные традиции высокого Служения. Ей оставалось только ждать.
«Он прибывает на борт», — подумала она за долю секунды, прошедшую до начала входящего вызова. А затем знакомый мрачный голос оператора третьей вахты Ценкома словно наждаком прошелся по ее сенсорам, и разочарование пробежало струйкой по синапсам. Нансия стояла на посадочной площадке, чувствуя себя тусклой и усталой. Она была уверена, что отец найдет время навестить ее, даже если ему не удалось поприсутствовать на церемонии выпуска ее класса из Лабораторной школы.
— Икс-Эн-935, когда вы будете готовы стартовать?
— Я отработала тестовые полетные схемы вчера, — ответила Нансия. Она тщательно следила за тем, чтобы голос звучал ровно, и проверяла каждый исходящий звук, чтобы даже намек на ее разочарование не проявился в верхних частотах. Ценком мог бы прекрасно связаться с ней напрямую, через электронную сеть, соединявшую корабельный компьютер со всеми прочими компьютерами в этом подпространстве. Корабельный же компьютер соединялся с мозгом Нансии, надежно укрытым внутри титановой капсулы, посредством хирургически вживленных синаптических связей. Однако для большинства операторов это было нормой этикета — обращаться к «мозговому» кораблю точно так же, как к любому другому человеческому существу. Электронные инструкции — это для контролируемых искусственным интеллектом беспилотников, занимавшихся большинством регулярных перевозок между Центральными Мирами.
Или, по крайней мере, так утверждали операторы. Про себя Нансия думала, что их приверженность к голосовой связи была лишь способом избежать постыдного несоответствия между их ограниченной органами чувств коммуникационной системой и способностью «мозгового» корабля вести коммуникацию на нескольких каналах и выдавать отклик без малейшей задержки.
В любом случае для капсульников было равным моментом гордости продемонстрировать контроль над своим голосом и любыми другими внешними коммуникационными устройствами — то, что это возможно, почти двести лет назад доказала на деле Хельва. Нансия знала, что у нее самой нет этого тонкого чувства музыкального ритма и выразительности, благодаря которому Хельва стала известна по всей галактике как «Корабль, который пел». Но по крайней мере контролировать свой голос Нансия была способна; она сумела скрыть разочарование, услышав голос оператора Ценкома вместо прямой передачи от папы и поздравлений с получением назначения. Эту маску идеального профессионализма ей удалось поддерживать во время всего последовавшего за вызовом разговора о поставках, загрузке и точках сингулярности.
— Это короткий полет, — сказал ей оператор Ценкома и сделал небольшую паузу. — То есть для вас короткий. Для корабля с обычным ФТЛ-двигателем система Ньота йа Джаха — на другом конце галактики. К счастью, в неделе полета от Центра располагается точка сингулярности, которая перенесет вас в локальное пространство.
— У меня есть доступ к картам известных расщепленных пространств, — напомнила Нансия оператору, позволив нотке нетерпения проникнуть в звучание голоса.
