. – Изабель вздрогнула, почувствовав, как рука Лоры легла ей на грудь – и ее сердце, уже успокоившееся, снова забилось чаще под горячей ладонью. – Ты
слышишь его, Изабель? Знаешь, сколько смертных и бессмертных живут и делают вид, что оно мертво и холодно? Они боятся, потому что чувствуют: стоит кому-то однажды разбудить его – и уже ничто не заставит его снова замолчать.
Откуда вы знаете мое имя, хотела спросить Изабель – но у нее не получилось издать ни звука.
– Великий Бог дал особо чуткие уши тем, кто слышит голос твоего сердца. И, как бы ты ни старалась, рано или поздно судьба сведет вас вместе. Уже свела. Не отворачивайся от него только потому, что он не похож на тебя. Он слышит твое сердце, хотя вас разделяет пропасть. А что слышишь ты ?
– Ах, – повторила Изабель, не зная, что тут еще можно сказать.
Лора поставила пустой стакан на стол и подала девушке платье.
– Иди, детка, – сказала она, погладив Изабель по щеке. – Я буду молиться о тебе. Твое счастье совсем рядом. Но я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.
– Что?
– Больше не держи глаза закрытыми. Как бы страшно тебе ни было. Никогда .
Я оставил замок в предвечерних сумерках – в такой час Виргиния еще не просыпалась и не вышла бы, а, значит, не пошла бы следом. Нофар, удивленный моим ранним появлением, предложил подождать – он хотел запрячь коня – но я решил прогуляться пешком и в человеческом темпе. До ворот города я шел быстрым шагом, а потом сменил его на неспешный прогулочный. Конечно, можно было обойти кругом, но встречаться со стаей живших неподалеку оборотней мне не хотелось – уж очень много они шумели. Кроме того, долгий путь располагал к размышлениям. А мне было над чем подумать.
Жители города суетились, торопясь вернуться домой и закрыть окна и двери, спасаясь от приносившей опасности темноты. В такой обстановке никто не обратил бы на меня внимания даже в том случае, если бы мое лицо не было спрятано ото всех под широким капюшоном плаща. Я никогда не покидал замка без него, даже если уезжал глубокой ночью. В предзакатные часы, я прятался от непрямых солнечных лучей – до сих пор, хотя знал, что они могут причинить мне только душевный дискомфорт, пробудить смутный, дремавший где-то глубоко внутри страх любого вампира. А в темноте я не поднимал капюшон потому, что не любил, когда меня разглядывают. Темные существа учуяли бы все, что нужно, несмотря на маскарад, а взгляды людей мне были неприятны. Я никогда не любил внимание, а уж человеческое внимание… что сказать? Люди для меня являются едой – такова моя природа. Какие эмоции они испытывают, глядя в глаза курице, которую собираются убить и зажарить, а потом съесть?..
Хотя, если подумать, во всем этом была определенная доля лжи. В каждом вампире, даже самом древнем в двух мирах, спит – пусть и крепко – человек. Иногда он открывает глаза, поднимает голову – и мы чувствуем присутствие чего-то чужого и одновременно близкого и родного: внутреннее прикосновение существа, которое умерло (должно было умереть?..) в момент нашего обращения. Что мы ощущаем? Сострадание. Если бы оно было свойственно вампирам, они бы умерли от голода, потому что не прикасались бы к людям. Дружескую привязанность. Все вампиры – потенциальные противники, потому что в любой момент могут вступить в схватку за еду. Дружить с другими темными существами? Это невозможно. Мы живем в одном мире, но настолько разные, что нас разделяет не просто пропасть – целая Вселенная. У меня не может быть ничего общего ни с оборотнями, ни с эльфами, ни с феями, ни с вакханками, ни с кем бы то ни было еще. Только связи, основанные на взаимной выгоде. Что еще может испытывать вампир, когда в нем просыпается человек? Любовь!
Во имя всех темных богов, любовь! Вот оно, чувство, присущее исключительно человеку. Обращенное темное существо любит своего создателя (если знает его, конечно же). Любит абсолютной, похожей на помешательство, любовью, вопреки всему – любит даже тогда, когда создатель плохо обходится с ним или отпускает его. Ни один смертный не способен постичь это чувство. Мы можем любить нам подобных – объединяемся с разными целями, и нами движет, скорее, долг и чувство ответственности. Полюбить может только человек – но никак не темное существо. И объектом его любви –
