Больше ничего подобного не сохранилось и, как это не покажется странным, но уничтожали все сами люди — для этого не потребовалось ни войн, ни столкновений с блуждающей кометой.
И все-таки — как они жили, эти ушельцы, в старом мире? Чиф мечтательно улыбнулся, совсем позабыв, где он и куда едет. Дорога вела прямо и никуда не надо было поворачивать.
«Если я найду ракету, мы обязательно вырвемся из этой гниющей могилы и, кто знает, кого и что мы еще увидим. Колония, несмотря на все старания многих поколений Верховных Адмиралов, все-таки вымирала, а разве хочется умирать, когда где-то еще, может быть, совсем рядом живут потомки этих ненавистных Ушельцев, такие же или чуть-чуть другие, уже забывшие о своей прародине, живут и боятся жить. Луна? Она совсем рядом, не может быть, чтобы там не было колонии, не было семьи. Марс! Верховный Адмирал знает древнюю песню про первого Рашена и Америкена, добравшихся до этой планеты, может, она уже несколько веков является новой родиной…»
Чиф резко затормозил, чуть не вылетев из седла — прямо перед ним на дороге лежал огромный, перегораживающий дорогу слизняк, с десяток белых крыс с остервенением терзали мертвое тело. Три крысы, помаргивая красными глазками, с интересом посматривали в сторону мотоциклиста — они и не думали убегать и уступать дорогу с добытой в бою добычей.
«Ну вот! — с иронией и страхом пронеслось в голове Чифа. — Появились новые хозяева на Земле». И тут же страх сменился яростью. Чиф страшно закричал — полностью выжимая газ и отпуская сцепление, он выдернул из ножен шпагу и послал мотоцикл вперед. Крысы прыгнули ему навстречу. Хватило двух взмахов шпаги и резкого удара передним колесом, чтобы на грани падения перелететь через слизняка, оставив позади три дергающихся белых тела, измазанных кровью.
Ветер снова пел песню странствий, а Чиф с удивлением смотрел на разодранный рукав куртки, а на левом плече был вырван целый кусок кожи и рваные края весело что-то бормотали ветру о схватке на дороге. Чиф, не оборачиваясь, гнал машину вперед, выжимая из нее все силы, словно за его спиной мчались адовы исчадия, вот-вот готовые догнать, смять и перемолоть свою жертву страшными зубами.
«Выбора нет — или мы, или они. Крысы гораздо приспособленнее, чем человек, сильнее и давно считают себя нашими врагами: раньше в них не было такой отчаянной готовности сражаться с человеком, с каждым годом их все больше и больше, города принадлежат им, они становятся хозяевами жизни на Земле. Эти городские, они крупнее, чем те, которые обитают в горах. Крысы. Крысиный мир!»
Все в Чифе дрожало от гнева и, не выдержав, он закричал:
— Я найду ее! Слышите!
Если бы Чиф снял шлем, то услышал бы совсем рядом ответный вой дикого мута.
* * *
Чиф остановился перед мостом. За спиной в лиловой дымке лишайника остался город. Огромный, покрытый ржавчиной железнодорожный мост был перекинут через некогда широкую, а теперь обмелевшую узенькую речушку с изъеденными темными оврагами берегами, с покрытыми белыми кляксами застывшей пены пляжами. За рыжим мостом простиралась серая мертвая степь, запорошенная серой перхотью — прахом лесов, хранившая вечное безмолвие. Дорога, перебегая через мост, отчаянно ныряла в степь, навсегда исчезая в ней, как в могиле, но такой пейзаж был более привычен Чифу. Он медлил трогаться вперед, ему совсем не хотелось этого делать, потому что прямо перед ним разыгралась целая драма, застыв в кровавой судороге.
Неизвестно по каким причинам, но на мосту столкнулись муты и крысы. Пять изуродованных страшных тел мутов, а вокруг них восемь трупов белых крыс. На мутов жутко было смотреть — во что превратили их крысы, такой смерти Чиф не пожелал бы никому! Теперь он сам увидел, что с ним будет, если он не сможет уйти от крыс.
Три огромные ручищи ближнего мута все еще смыкались на переломанном теле крысы и Чиф готов был поклясться, что это случилось не более часа назад.
Чиф с тоской посмотрел вперед — розовое солнце, наконец, прорвалось через свинцовые тучи и серая степь впереди показалась желаннее и безопаснее оставленного позади города и этого треклятого моста со сценой кровавой бойни: кроме пылевых червей в ней никого не было, разве что эти крысы.
