– Нет. Его бизнес был нелегальным. Он использовал телефонную сеть. Те же самые законы теперь распространяются и на азартные игры в Интернете.
– А вы не могли любить человека, который хотя бы немного нарушил закон?
– Дело не в этом. Я вообще не уверена в том, что азартные игры должны быть вне закона. Если люди хотят выбрасывать деньги на ветер, это их право.
– Но вы были огорчены, что он не стал уважаемым человеком?
– Я думаю, что он изо всех сил старался заботиться о своей семье. У него было тяжелое детство. Я не могу судить его. – Я спокойно посмотрела на Соло. – Вы сказали, что потеряли отца и вам тоже пришлось заботиться о семье. Вы не могли бы побольше рассказать мне об этом?
Ему явно хотелось это сделать, но он сдержался и покачал головой:
– Нет. Но если я когда-нибудь решусь на это, то расскажу только вам.
Я поерзала на песке, обдумывая его ответ.
– Мы с вами оба пускаемся в откровенные разговоры и всякий раз останавливаемся у последней черты, Я ничем не лучше вас.
Мы посидели молча. Ночное небо украсили крупные звезды. Соло спросил меня, не буду ли я возражать, если он закурит. Я сказала, что не буду.
– У меня, очевидно, есть маниакальные идеи, но политическая корректность – мое слабое место, – сказала я.
– Хорошая девочка.
Соло достал серебряный мундштук с сигарой дорогой марки. Я вдыхала тонкий аромат хорошего табака и смотрела, как колечки дыма срываются с его губ. Это было так по-мужски, так просто и так привлекательно…
– Вы, наверное, любите охотиться, ловить рыбу? – поинтересовалась я.
Соло покосился на меня:
– Рыбачу иногда. Но ружья у меня нет.
– Вы пацифист?
– Нет. Просто я навидался смертей.
От этого спокойного, мрачного объяснения у меня перехватило дыхание. Я внимательно посмотрела на Соло.
– Я понимаю…
Немного помолчав, Соло снова негромко заговорил:
– Не стоит сидеть и все время вспоминать о том, как умер Джек Марвин. Лучше ему от этого не станет, а вы должны жить дальше. Вы должны помогать тем, кто в этом нуждается. Другие люди, признанные виновными, ждут вас. Послушайте, я не хочу повторять то, что вы сами прочтете в Библии или в любой другой книге, где люди находят основания для веры. Но все обстоит именно так.
– Расскажите лучше, как это удается вам. Как вы сами живете в долине мертвых и не боитесь злых духов? Как вам удается не потерять то хорошее, что есть в вас самом?
– Надо продолжать надеяться и пытаться сделать мир лучше.
Я устало улыбнулась:
– Вы говорите о самом путешествии, а не о конечной его цели. Но я вас понимаю.
– Все дело в надежде, – повторил он. – И в любви.
Наши взгляды встретились, и я поняла, что этот человек любил и был любим. Не имело значения, кто его любил – это могли быть женщины, родители или близкие друзья. Главное, у него был опыт, которого я явно была лишена. Я подумала о Сван, Матильде и Карен. Вместе мы были частями того, что могло бы стать любящей семьей…
– Прекратите немедленно! – неожиданно приказал Соло, и я в изумлении воззрилась на него. – Гоните прочь эти мрачные мысли. Вы должны чувствовать, а не думать. – Он поднял руку с сигарой и обвел ритуальный круг над моей головой. – Дым уносит плохие мысли. Так в старину говорили индейцы чероки.
Наконец-то я догадалась о его происхождении. Он вспомнил об индейцах, следовательно, он жил где-то в Аппалачах.
– Так вы житель гор, – сказала я.
Соло кивнул:
– Точно.
– Как бы мне хотелось, чтобы ваш ритуал подействовал…
– Это зависит от вас. Неужели вы не понимаете, что сделали очень много? Вы дали Джеку Марвину надежду. И вы подарили ему любовь. Он умер счастливым. Вы выполнили свое предназначение в его жизни.
Я смотрела на него с отчаянием и удивлением.
– Это слишком простой ответ.
Соло покачал головой:
– Ответы всегда намного проще, чем нам хотелось бы думать. Именно вопросы рвут человеку душу.
Я уперлась локтями в колени, положила подбородок на ладони и посмотрела на звезды, нависшие над океаном.
– Спасибо вам, – наконец сумела выговорить я.
Из динамиков над крышей бара полилась сентиментальная грустная баллада. На небольшой танцплощадке у входа медленно двигалось несколько пар.
