Надо заметить, что Баладжаев совершенно напрасно именовался доктором, — он окончил всего лишь фельдшерские курсы. Но в отдаленном горном районе, куда его назначили, образованных опытных врачей еще в помине не было, и умный, обходительный, услужливый Баладжаев быстро прослыл «доктором», завоевал признание. Вел он себя скромно, был со всеми ласков. Крестьяне обязательно норовили попасть на прием только к Баладжаеву.
— Запишите меня к самому главному, лишь он исцелит мой недуг! — так говорили дежурной сестре приезжие.
А когда Баладжаева назначили заведующим райздравотделом, то авторитет его возвысился неимоверно.
— Да разве случайного человека могли бы назначить начальником всех лекарей? — рассуждали жители горных селений, где столетиями орудовали знахари. — Никогда!.. А если доктор наиглавнейший, то, значит, никто не сравнится с ним в медицинских познаниях!
Баладжаев не зазнался. А может, умело скрывал свое зазнайство? Но перед больными он неизменно распинался:
— Я не променяю свою рядовую врачебную практику ни на какие служебные посты в мире. И жду не дождусь, когда меня заменят в здравотделе. Лучшая награда в жизни — благодарность исцеленного!
Субханвердизаде относился к нему благосклонно.
Неугодных и непочтительных Баладжаев умело выживал из района. «Ничего не смыслит в медицине!», «Мещанин, не хочет ехать в аул — дескать, там бескультурье!» — нашептывал он Субханвердизаде.
Было Баладжаеву за сорок; шея толстая, усы желтые, лысая голова блестела, как бильярдный шар. На заседания в райком партии или райисполком он обязательно являлся в очках, хотя на зрение не жаловался и больных принимал без очков.
Очки ему нужны были для солидности.
Секретаря райкома партии Таира Демирова вызвали в Баку, Проведав об этом, Субханвердизаде порывисто схватил телефонную трубку, предварительно распорядившись, чтобы никого из посетителей не пускали в кабинет.
— Товарищ Демиров? — нежным голоском спросил он. — Да, да, уже слышал. Сегодня выезжаете? В таком случае скорее возвращайтесь! Без вас — трудно, очень трудно. Району нужен крепкий хозяин, и этот хозяин — вы, один вы, товарищ Таир! Нет, я не преувеличиваю. Ну, молчу, молчу… Дорога? Конечно, дорогой товарищ, строительство шоссе и без вас пойдет полным ходом. Понимаю, что в условиях бездорожья мы не справимся с бандитами, да и колхозы не вытянем! Для нашего горного района шоссе — путь к социализму! — бодро воскликнул председатель, а глаза его в этот момент оставались колючими, злыми. — Да, да, сведения? Сейчас пришлем. Конечно, я виноват в задержке, не оправдываюсь, но учтите, товарищ Таир, что аппарат засорен чуждыми элементами… Стоит чуточку недосмотреть, как начинается волокита. А кто же останется на вашем месте? — жилистая шея Субханвердизаде вытянулась, он насторожился.
— Мадат? Что ж, кандидатура во всех отношениях приемлемая, но молод, молод… Конечно, поможем, обязательно поможем! Обстановка-то слишком сложная: кулаки переоделись в рвань, обсыпали лица мукой, прикидываются бедняками. Но я слежу зорко, не беспокойтесь! Как, и товарищ Гиясэддинов тоже едет? Вероятно, из-за этих проклятых «лесных волков»? Да, да, пора усилить борьбу, уничтожить банду Зюльмата!.. Бандиты и кулаки стремятся сожрать плоды революции!.. Приду проводить, обязательно приду. Здоровье? Около тридцати девяти, температура приличная, — председатель захихикал. — Что поделаешь, товарищ Таир, большую часть жизни мы отдали революции, так не станем же сейчас жалеть остаточки! Бойцы революции умирают не в постелях, а на поле сражения!.. — кричал он в трубку, а сам тем временем чертил карандашом какие-то узоры на газете. Согласен, из Дагбашева прокурора не получится, полностью согласен!.. Да, да, приду.
Передохнув, Субханвердизаде вызвал секретаря исполкома Абиша, велел немедленно приготовить справку о ходе сельскохозяйственных работ по району.
— Да пошевеливайся! — гаркнул он. — Чего ползаешь, как дохлая кляча!
Абиша будто ветром вынесло из кабинета.
— Аскер, Аскер, соедини-ка с заведующим агитпропотделом райкома, — властно сказал Субханвердизаде, снова берясь за телефон. И через мгновение заговорил благодушным, ласковым тоном: — Здравствуй, здравствуй, дорогой товарищ Мадат Тап-тыгов! Ну, теперь и горюшка нет на свете… Ты остался нашим хозяином. Да, Таир едет в Баку, в Центральный Комитет партии. Спросил: кого оставить в райкоме? А я в ответ: Мадата, обязательно Мадата Таптыгова! Э, оставь, пожалуйста, оставь, что значит — молод? Местный кадр, окончил Коммунистический университет. Ну и мы, ясное дело, поможем. Под твоим руководством, товарищ Мадат, мы в короткий срок очистим район от сменивших папахи на приплюснутые рваные кепки! Как зеркало, район заблестит!..
