— Н-да, неутешительные итоги, — сказал он, поздоровавшись с Замановым, протягивая ему сводку, с подписью, Субханвердизаде. — Отстаем по сельскому хозяйству, серьезно отстаем!.. Когда вертишься изо дня в день по заседаниям, то как-то этого не замечаешь. А вот принесли сводку…
Сейфулла промолчал.
— Только Наркомфин доволен: налоги поступают аккуратно, — горько усмехнулся Таир.
— Хотел бы я знать, кто платит эти налоги: кулаки или бедняки? — понизив голос, сказал Заманов.
Демиров с недоумением посмотрел на старика.
— Был у меня только что Тель-Аскер… — И Заманов рассказал секретарю райкома о беседе с телефонистом.
На осунувшемся лице Таира появилось мрачное выражение, он тяжело, прерывисто задышал.
— А тебе надо обязательно ехать?
— Вызов Центрального Комитета, — пожал плечами Демиров. — А вот ты-то зачем уезжаешь? Именно сейчас?
— Обещал. Люди ждут. Не могу же я обмануть, — объяснил Заманов.
— Ну, отложим разговор до моего возвращения, — предложил секретарь. Постараюсь прилететь на крыльях! Ничего за несколько дней не случится.
— Будем надеяться, — без особого воодушевления сказал Заманов. — Мой скакун уже оседлан. Еду! Они обнялись.
У инженера был щеголеватый вид: бархатный пиджачок с наружными карманами, шелковая кремового цвета рубашка, пестрый, тоже шелковый галстук, низкая серая папаха; он непрерывно поправлял тоненькие, в ниточку, усики, гладил ладонью клинообразную бородку.
Развернув на столе Демирова листы синей бумаги, он с изысканной вежливостью водил пальцем по чертежу.
— Обратите внимание, товарищ секретарь, высота-то какая! Дворец!.. У ханов не было таких хором. А это — квартира директора школы: три комнаты, веранда.
Таир слушал со скучающим видом.
— Сколько ж еще лет вы будете строить эту школу?
— К осени обязательно закончим! — горячо воскликнул инженер и для пущей убедительности поднял обе, руки вверх, будто давал клятву господу богу.
— Ну, а остальные две? — ворчливо спросил Демиров. Инженер брезгливо пожевал губами, замычал:
— Да видите ли, товарищ…
— Вижу, вижу, — остановил его Таир. — Два года возитесь со школой в районном центре. Потому такой и чистенький!. Не без удовольствия он заметил, что инженер покраснел, смутился. — А в горных селениях дети занимаются в сырых старых домишках. Без печей, без окон, с прогнившими полами!.. За двенадцать лет построено всего три школы. И, заметьте, в долине, не в горах. Это ли не преступление!
— Но ассигнования, уважаемый товарищ, ведь урезают же все кредиты.
— Бросьте, бросьте, — раздраженно сказал Демиров, — это зависит от нас и только от нас… Давали району огромные деньги. Их растранжирили неизвестно куда! И сейчас правительство поможет горцам, — была бы гарантия, что деньги истратят с умом., - Прошу учесть, что в горные аулы лист кровельного железа не провезешь. Не на руках же нести!
— А! Вот мы и подошли к самому серьезному вопросу. — сказал Таир с непонятной инженеру радостью. — Действительно, нашему району прежде всего нужны дороги. Без дорог мы горцев к социализму не приведем!
— Но я работаю в системе Наркомпроса, — поспешил оправдаться инженер.
Стройный, легкий в движениях, Таир быстро шагал по комнате.
— Это и плохо, крайне плохо! Нужен свой районный инженер-строитель. А вы не остались бы в районе года на два, на три? — бросил он вопросительный взгляд на окончательно смутившегося инженера.
«Мужик-то как будто смекалистый, энергичный, — подумал Демиров. — И честный! Вот что главное — честный».
— Это зависит от вышестоящих инстанций, — уклонился инженер от определенного ответа.
— Гм, было бы ваше согласие, а нарком-го разрешит. Какие сомнения! сказал Таир. — Поди, страшно расставаться с бакинской квартирой?
— Я подумаю, подумаю…
— Вот и отлично. — Демиров повеселел.
В кабинет вошел с переброшенным через руку мятым плащом Гиясэддинов, высокий, почти на голову выше Таира; лицо у него; было обветренное, кирпичного цвета, — загорел в горах; глаза — проницательные, с хитрецой.
— Пора, товарищ Демиров, пора, — сказал он укоризненно. — Собирались-то утром выехать.
— Да вот дела… — Таир показал на чертежи.
