Когда муж и жена вернулись домой, Меджид начал заигрывать с Новрастой:
— Ай, гыз, согласен подарить тебе моего Серого. Ты правильно сделала, что села на него. К чему утомлять ножки ходьбой?.. Эй, Тарыверди, хочешь, я подарю Серого моей сестре Новрасте?
Тарыверди нахмурился:
— У отца твоей сестры только свиней да птичьего молока нет в доме, буркнул он угрюмо. — Зачем ей твоя лошадь?
— Эх, Тарыверди, ничего ты не понимаешь! — весело продолжал гость. Подарок отца — это одно, а подарок брата — совсем другое.
Новраста заулыбалась:
— Большое спасибо тебе, братец Меджид! Да хранит тебя всегда аллах! Хороший ты человек.
Меджид подошел, помог женщине слезть с лошади. Затем провел ладонью по крупу Серого, обернулся к хозяину дома:
— Эй, Тарыверди!.. Что с конем? По-моему, на нем скакал сам дьявол. Почему Серый такой взмыленный? Он едва стоит на ногах.
— В чем дело, товарищ Меджид? Что там еще? — недовольно отозвался Тарыверди. — Опять я виноват! Мы как будто ни у кого не одалживали денег, а с нас долг требуют.
— Дорогой мой, посмотри сам: Серый весь мокрый — хоть выжимай его. Скажи правду, Тарыверди, куда ты скакал на нем?
— Куда я мог скакать? О чем ты говоришь? Подумай сам, ведь я был не один, с женой. Мог ли я бросить ее одну в лесу?..
— Может, все-таки удрал от Новрасты? Скажи правду. Чувствую, ты обманываешь меня.
— Нет. Вместе ушли, вместе пришли. Я Новрасту одну не брошу. Лес — это лес.
— Новраста, сестрица, так ли это было? — спросил Меджид. — Признайся. Где ты, Новраста?! Ай, гыз!
Женщина была за домом и не отозвалась. Меджид, сокрушаясь, продолжал ходить вокруг коня.
— Нет, Тарыверди, ты не проведешь меня! — сердился он. — Посмотри, на кого похож мой Серый. Даже голову не держит, вот-вот упадет. Сознайся, ты скакал на нем и загнал.
— Ай, товарищ Меджид, клянусь аллахом, меня даже мой хозяин Намазгулу не притеснял так, как притесняешь ты. Что тебе надо от меня, дорогой? Я сделал добро тебе и твоей лошади, попас ее, а ты недоволен. Странные люди!.. Удивляюсь, что ты ко мне привязался? Сразу, как приехал, начал! То не так, это не так. Теперь вот лошадь!..
Меджид решил не ссориться с Тарыверди и умолк. Навалил перед Серым гору травы, привязал поводья к изгороди.
Новраста зажгла маленькую керосиновую лампу, повесила ее над тахтой на веранде.
— Что будешь кушать, братец Меджид? — спросила она, с деланным смущением отводя глаза в сторону. — Что твоя душа хочет?
— Гыз, почему Серый в таком виде? — поинтересовался Меджид. — Скажи мне правду.
— Разве ты, братец, не хотел подарить мне Серого? — ответила вопросом на вопрос хитрая женщина.
— Но что с ним?
— Это знаем я и он, твой конек…
— Серый — твой, дарю его тебе. Но кто скакал на нем? Прошу тебя, сестрица, скажи, умоляю!
— Я скакала.
Лицо Меджида расплылось в широкой улыбке, он хлопнул в ладоши, воскликнул:
— Сто таких коней, как Серый, не жалко принести в жертву моей милой сестренке Новрасте!. — Затем обернулся к хозяину: — Все, Тарыверди, не будем больше ссориться. Ну, не хмурься, не хмурься… Ты почему такой сердитый?
Сидевший на тахте Тарыверди отвел глаза в сторону и промолчал. Он был мрачнее тучи.
Новраста налила воды в самовар, разожгла его. Затем поймала в сарайчике молодую курицу, принесла на веранду. Меджид, чувствуя себя в этом доме свободно, как хозяин, сам зарезал птицу.
— Приготовь чихиртму, гыз, — попросил он. — Но Тарыверди не получит ни кусочка! Вернусь с собрания — мы с тобой вдвоем попробуем эту курочку.
Новраста поставила казан на очаг и начала проворно ощипывать курицу.
— Тарыверди, ступай в деревню, собери людей, скажи — собрание будет, распорядился Меджид, Тарыверди отмахнулся:
— Я один не пойду. Меня никто слушать не станет. Вдвоем пошли, товарищ Меджид.
Меджид мысленно обругал строптивого мужика. Но делать было нечего. Они вдвоем вышли со двора.
Тарыверди сразу же начал горланить:
