Взрослые кричали:
— Слазьте, слазьте!..
— Не хулиганьте!..
— С такими сам аллах не справится!.. Сверху неслись возгласы:
— Откройте школу!..
— Хотим учиться в школе!..
— Школу!.. Школу!.. — Хотим школу!.. Им отвечали снизу:
— Школа — не орехи, в карман не насыплете! Ребята орали:
— Сами знаем!.. Орехи у нас есть!.. Вы нам школу давайте!.. Школу!.. Школу!.. Хотим школу!..
Среди ребят началась словесная перепалка:
— А я не хочу школу!
— Дурак! А я вот выучусь — стану ученым-мирзой! Я- за школу!.. Да здравствует школа!..
— Сам дурак! Ученый-моченый…
— А ты навеки останешься чабаном!
— Ну и чем плохо?! Я буду чабаном и буду всю жизнь есть каймак, а ты станешь ученым-мирзой — и попадешь в тюрьму! Что, съел?
Однако подавляющее большинство было за школу, ребята кричали:
— Нет, нет, хотим школу!.. Хотим школу, хотим школу!.. Откройте нам школу!..
Как Меджид ни прятался в тени, от всевидящих глаз мальчишек ему не удалось укрыться.
— Ты слышишь, товарищ инструктор, мы хотим школу?! Дай нам школу!.. Открой школу!..
— Слышу, слышу! — отозвался Меджид и вышел на середину двора. — Откроем вам школу. Сельчане тотчас окружили его:
— Здравствуй, товарищ инструктор!
— Добро пожаловать, ай, товарищ!
Меджид тепло поздоровался:
— Да будет мой приезд к счастью каждого из вас! — Поднял голову вверх, к деревьям, спросил: — Эй, ребята, вы от кого требуете школу?!
Детвора закричала на разные голоса:
— От правительства, товарищ!..
— От правительства!.. От правительства!.. Меджид поднял руку, выжидая, когда наступит тишина, пообещал торжественно:
— Говорю от имени правительства, школа вам дается сегодня же, только надо, чтобы вы не кочевали! Звонкий детский голосок выкрикнул:
— А вы дайте нам передвижную школу! Мы будем кочевать — и школа с нами!
Эти слова были встречены хохотом и одобрительными репликами как детворы, так и взрослых:
— Верно, верно, дайте нам передвижную школу — на быках! Передвижную!..
— Какие вы кочевники?! — парировал Меджид. — Вы даже вовсе не кочевники! Кочевники кочуют все вместе, не разбредаются, как вы, в разные стороны. Какая тут может быть школа? Эдак на вас школ не напасешься.
Кто-то сказал:
— Верно, товарищ! Мы никак не можем договориться сами между собой. Только ссоримся.
— А почему? Из-за чего?
— Да вот некоторые, у кого громче голос, затевают бучу, ну и остальные за ними.
Расталкивая людей, к Меджиду подошел Намазгулу-киши, хмурый, озабоченный:
— Ты видишь, товарищ инструктор, какие в Эзгилли дети? Ни стыда у них нет, ни совести! Забрались на деревья и так разговаривают с тобой!.. Стыд!.. Что же взять с их родителей? Вот какой у нас народ в Эзгилли!..
Меджид улыбнулся:
— Нет, мне нравятся эзгиллийцы. Отличный народ. Боевой, горячий. Настоящие мужчины!..
Толпа одобрительно, радостно загудела, довольная похвалой "высокого" гостя.
Тарыверди, задрав голову вверх, спросил:
— Эй, ребята, все наши собрались?
С деревьев ответили хором:
— Все!.. Все здесь!.. Начинайте!..
— Сначала про школу!..
Инструктор Меджид поднялся на веранду. Сельчане последовали за ним, начали рассаживаться на паласах. Меджид отодвинул в сторону керосиновую лампу, стоявшую на деревянной тахте, чтобы не слепила глаз, дождался тишины, спросил:
— Кто здесь комсомольцы? Пусть выйдут!..
С паласа поднялся низкорослый, щупленький, бледнолицый юноша.
— Ты здоров?.. Как себя чувствуешь? — спросил Меджид. — Говорили, ты болеешь.
Юноша вежливо поклонился:
— Не беспокойтесь, я здоров. Болел немного, но сейчас уже поправляюсь.
— Принеси бумагу, чернила и ручку, — попросил Меджид. Юноша молча удалился. Не прошло и пяти минут, вернулся, неся в руках все, что у него требовали.
— Где ты учишься? — поинтересовался Меджид.
— В техникуме.
— В каком?
— В педагогическом.
— Вот, значит, и из Эзгилли выходят люди! — с пафосом сказал Меджид. Когда же ты окончишь и спустишь с деревьев этих ребят?
— Я только перешел на второй курс… — ответил юноша.
— Тебя звать Лятиф?
— Да.
— Знаю…
Намзгулу-киши подмигнул Тарыверди. Тот быстро подошел к тахте, встал рядом с инструктором. Меджид скользнул взглядом по лицам людей, спросил:
— Ну, так все собрались? Ему ответили:
