Что было примечательно, так это как молниеносно все встало на свои места, едва она успела задуматься над этим. Она увидела рекламу в газете в понедельник после ужина.
«Требуется помощник-куратор. Новая альтернативная галерея. Живопись, включая фотографию, скульптуру, помощь в организации. Опыт предпочтителен, но не обязателен». Бекки даже толком не знала, что означает слово «альтернативная». Она сложила заметку, начиркала резюме и вложила его в конверт, надеясь, что из этого что-нибудь выйдет. На следующий день она прошла собеседование, а еще через день уже работала. Мораг, владелица галереи, в свои тридцать с лишним лет была жизнерадостной женщиной, которая приехала из Глазго и получила работу точно так же, как это сейчас сделала Бекки, — получила степень искусствоведа в Школе искусств Макинтоша… и просидела четыре года, бездействуя, удивляясь, почему никто не предлагает ей работать. Тогда она жила с шотландскими художниками, официантами и секретарями в маленьком чердачном помещении на Шарлотт-стрит в Ист-Энде, и именно тогда ей пришла мысль, что пришедшие в упадок здания этого района — подходящие места для выставок — точнее, выставок картин, которые не выставляли галереи Вест-Энда. Сначала их было несколько: ее галерея, основателем которой она являлась; выставочные помещения, которые располагались вниз по дороге на Шоредитч-Хай-стрит; Кавальер на Бинхэм-стрит и недавно открывшийся в музее «Виктории и Альберта» Институт искусств на Ривингтон-стрит. На улицах восточнее Ливерпуль-стрит было множество начинающих художников, живущих на чердаках над заброшенными магазинами, и Мораг знала их почти всех. Медленно росла ее репутация в умении распознать хорошие вещи приходящих и уходящих художников или определить шедевр. Она провернула два больших успешных дела за те три года, как открыла галерею. Это значило, что у нее в банке лежала некоторая сумма, и это давало ей возможность рискнуть пару раз.
Поэтому, когда Бекки ворвалась в понедельник утром и объявила, что она только что держала в руках самые потрясающие холсты — ты только посмотри на них, Мораг… эта женщина просто гений, я говорю тебе! — та согласилась довольно охотно. Они с Бекки надели пальто и пошли к тому дому, где Бекки увидела картины. В тот вечер была вечеринка по поводу дня рождения какого-то друга возлюбленного Бекки, Чарли. Бекки тут же принялась искать художницу, но оказалось, что та ушла с этого праздника на другой. Так Бекки весь вечер пробегала по Шоредитч-Хай-стрит от одной вечеринки к другой в поисках женщины по имени Саба Меретю. Когда же она наконец нашла ее, то поняла, что молодая женщина была не только невероятно талантливой, но еще и перспективной звездой. Ей было двадцать с лишним лет, наполовину шведка, наполовину эфиопка; выросла она в Детройте, штат Мичиган, и совсем недавно переехала в Лондон. Она и сама была очень яркой. Тогда Бекки не волновало, была ли она милой — она была молодой, экзотичной и талантливой. Большего не требовалось. Она протянула Сабе свою визитку, взяла ее номер и пообещала связаться с ней вскоре.
— Итак, что ты думаешь? — спросила Бекки уже не в силах сдерживать волнение в голосе. Мораг молчала некоторое время, оценивая работы.
— Думаю… думаю, они очень красивые. У нее есть выставки? Она вообще где-нибудь выставлялась?
— Не думаю. Я… вообще-то, я забыла спросить.
— Что ж, выясни. Уверена, у нас определенно должно получиться что-то интересное с ней. Работы великолепны.
Бекки едва удержалась, чтобы не заключить ее в объятия. Они пошли обратно в галерею, оживленно разговаривая. К тому времени, как они подошли к галерее, они уже придумали название для выставки — «Разметка», — которое нравилось им обеим, и определили даты. Следующим шагом, который Бекки должна сделать сама, это привести Сабу в галерею для серьезного разговора и составления договоров.
Саба никогда не выставлялась в Лондоне, но оказалась проницательным дельцом. Она вошла в галерею в ярко разукрашенных джинсах и в розово-белом пиджаке, ее образ завершали жемчужные пуговицы и беспорядочные бусы. Она была маленькой, с рыжевато-коричневой карамельной кожей и большими серо-зелеными глазами; ее волосы представляли собой облако темных завитков, серебряные браслеты звенели на ее запястье каждый раз, когда она говорила. Бекки только увлеченно смотрела на нее. А в уме уже рождались варианты рекламы и раскрутки ее шоу. Огромный черно-белый рекламный щит с фотографией; маленькие изысканные изображения некоторых работ… отрывки из ее стихотворений, небольшие копии набросков новых работ. Если все пойдет как надо, их галерея станет такой же знаменитой, как Саба Меретю. Бекки была в этом уверена. И это она раскрыла ее.
