Вероятно, именно этого больше всего ему не хватало с тех пор, как он расстался с Амбер. Амбер была не такой, как все остальные девушки — женщины, быстро напомнил он себе. Она — другая. И это не потому, что она богата. Амбер проживала свою жизнь, руководствуясь какой-то совершенно иной шкалой ценностей, чем большинство людей вокруг. Она делала то, что хотела, когда хотела и как хотела. Она могла быть кем угодно и заниматься чем угодно. И еще у нее был Макс. Генри мечтал об отце, учителе, наставнике… друге, таком, как Макс. Генри мечтал о таком человеке, который мог влиять на ход истории, звонить мировым лидерам, как своим приятелям, летать вокруг всего земного шара так, как будто бы это была его собственная площадка для игр. Это вызывало у Генри восторг и восхищение. Генри много раз пытался представить, какие чувства испытывала Амбер, разворачивая газету и видя в ней лицо своего отца, читая его речи. А его отец — просто мелкий служащий, с сентиментальной преданностью к стране, которой больше не было на карте мира, — Родезии. Какая горькая шутка!
Стопка дел свалилась прямо на стол, вернув его к реальности самым жестоким образом. Он вперил взгляд в эти папки. Сколько времени уйдет на то, чтобы пролистать все это, и какой смысл в этих действиях? Никакого. Он поднял взгляд, чтобы прочесть стихотворение, которое несколько дней назад нашел на сайте Андеграунда в Интернете и спешно скопировал в свой ноутбук. Распечатка висела на противоположной стене. Его губы шепотом повторили первую строку:
Я узнал суровую печаль карандашей и ручек…
Он продолжил беззвучно читать строчку за строчкой… Казалось, что в них отразилась его теперешняя жизненная ситуация.
Незначительность тонкого слоя лака на ногтях
и изящества тонких бровей,
Блеска светлых волос, многочисленных копий
серых стандартных лиц.
Генри не хотел превращаться в одно из этих серых стандартных лиц. Он хотел вернуться туда, где был солнечный свет, где его окружали люди с широкими сверкающими улыбками и ясным будущим. В такие моменты больше всего на свете он хотел быть с Амбер.
На следующий день, в пятницу, в четверть седьмого он взглянул на часы, оттолкнул в сторону бумаги. Настало время встретиться с Бекки. Генри был необычно возбужден и сильно нервничал. Он не знал, что на прошедшей неделе вывело его из равновесия. Неужели он так хотел снова увидеть Бекки Олдридж? Она никогда ему особенно не нравилась, казалась немного глуповатой, довольно претенциозной, непоследовательной. Но на прошлой неделе в галерее она выглядела так подавленно, казалась такой несчастной, а ему все же удалось утешить ее и помочь. Она испытывала чувство благодарности. Генри был очень доволен собой. Оказалось, что Бекки может составить прекрасную компанию. Она была хорошенькой и смешной, очень женственной. Ему все это понравилось. Но прозвучала удивительная новость об Амбер. Она уехала в Африку. Он не был готов к такому повороту событий. Вспышка ревности, зависти и еще непонятно чего пронзила все его существо. Генри всегда хотел свозить Амбер туда сам. Возможно, она уже изучила весь остальной мир, объездила его вдоль и поперек, может быть, она успела побывать в тех местах, о которых он даже не слышал, но Африка принадлежала ему. Это был его дом, его родина. Он должен был стать тем единственным в мире человеком, который отвез бы ее туда. Он даже не отважился спросить Бекки о том, с кем Амбер отправилась в Африку. Он не мог заставить себя перестать думать об этом всю неделю. Эта неделя была для него сплошным кошмаром. Воспоминания о том, как озарилось лицо Бекки, когда он предложил ей поужинать в тайском ресторане, и представления о том, что Амбер находится сейчас где-то в самом центре пустыни Сахара, рвали его на части. Все эти мысли просто сводили его с ума. Единственное, о чем он постоянно думал, это о том, чтобы позвонить Бекки. А теперь он уже спешит на встречу с ней. Он надеялся, что не совершает большой ошибки, вскрывая еще незажившие старые раны. Бекки помолвлена, почему же он пригласил ее на свидание? И почему она приняла его приглашение?
