– Говори быстрее то, что собирался, Рокко.
Начало разговора не предвещало ничего хорошего. Признаться, он никогда не видел, чтобы Николь так злилась. И тогда он понял, что нужно зайти еще дальше, чем собирался. Дальше, чем когда-либо заходил. Она не примет полуправду, да и не должна. Он так часто отталкивал ее от себя. Она не поверит, что он изменился, если он ей не покажет этого. Если не откроет ей свое сердце, которое так долго было словно заперто на замок.
– Ты обвинила меня в том, что я отдалился от тебя после свадьбы, и, наверное, так оно и было, только причины у меня совсем другие. Я не переставал тебя хотеть, Николь, ни на секунду. С тех пор как в моей жизни появилась ты, я не переставал желать тебя. Все дело в том, что я вел себя осторожно.
Она уставилась на него в недоумении.
– Осторожно?
Он смущенно пожал плечами.
– Я не знал, как вести себя с беременной женщиной. Думал, тебе будет комфортнее с медсестрой, чем с мужем, который не знает, что делать, а потом ты потеряла ребенка. – Он перевел дух.
– И тогда ты оттолкнул меня от себя.
– Я думал, что ты хочешь побыть одна, – оправдывался Рокко. – Думал, тебе это нужно. Я видел, что ты сломлена, и не мог подойти ближе.
– Ты и не хотел ко мне приближаться.
– Дело не в этом. Ты не разговаривала со мной. Даже не смотрела на меня. Я думал, если отправлюсь в Штаты, у тебя будет возможность справиться со своим горем. И может быть, в глубине души я был даже рад, что ты не хотела говорить о случившемся.
Она приподняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
– Почему?
Он не спешил с ответом.
– Мне было страшно. Я боялся столкнуться с собственными чувствами после потери нашего ребенка. Боялся представить, к чему они могут меня привести.
Его голос словно надломился. Сердце Николь сжалось, ей захотелось крепко обнять его и не отпускать. Но только не сейчас. Ему точно нужно было сказать правду, испытать те чувства, как бы больно это ни было.
– Я боялся, что за ними последуют чувства, которые я подавлял в себе после смерти родителей. Чувства, о которых пытался забыть. Наивно полагал, что, если уеду, все само собой уладится к тому времени, как вернусь.
– И ты уехал в Америку.
– Да, уехал. Но все стало намного хуже. А когда я вернулся…
– Уехала я, – закончила она за него.
– Да. – Черты его лица застыли в суровой маске. – Я пытался убедить себя, что это к лучшему. Ведь я никогда не собирался жениться. Понимал, что никогда не смогу стать таким мужем, о котором ты мечтала. Таким, которого ты, без сомнений, заслуживала.
– Поэтому ты не пытался найти меня?
– Поэтому я никогда не пытался найти тебя. Пока документы на развод не появились на моем столе. Мой самоконтроль внезапно был полностью разрушен, меня с головой накрыли эмоции. Я злился и негодовал одновременно. Решил, что заставлю тебя приехать со мной в Монако, потому что тебе это явно не понравится. Хотел наказать тебя, заставить попотеть, чтобы получить развод. Даже убедил себя в том, что испытывал к тебе влечение лишь потому, что ты была единственной женщиной, которая ушла от меня. А потом я увидел тебя. Да. И меня снова как молнией ударило, я ничего не мог с этим поделать, как бы ни пытался побороть чувства. Я полагал, что секс утолит мое желание, но оно стало только сильнее. Рядом с тобой я начал вспоминать, за что полюбил тебя. Твой талант, креативность. Твоя смелость. Способность заставить меня смеяться. Все это только подтверждало то, в чем я боялся признаться самому себе. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Сейчас и навсегда.
Она ничего не сказала, но ее взгляд был твердым.
– Можем ли мы начать все сначала, Николь? Или продолжить с того момента, на котором остановились? Захочешь ли ты провести со мной остаток жизни?
Ее губы задрожали. Рокко заметил, как тяжело ей справляться со своими эмоциями, ему безумно хотелось обнять ее, но он знал, что не должен этого делать. Потому что ответ на вопрос должен исходить только из ее ощущений. А не потому, что он гладит ее или целует. Решение должно быть принято ее разумом и сердцем, а не телом.
«Скажи „да“, – умолял он про себя. – Скажи „да“, моя любовь».
