– Рокко…
Он тут же напрягся, пытаясь вернуть себе самообладание. Ее прикосновения беспокоили его, но то, как она произнесла его имя, тревожило еще больше. А правда в том, что он запутался в собственных чувствах. Прикоснувшись к локонам, струящимся по ее спине, пытался убедить себя в том, что только этого и хотел. Чтобы она оказалась в его постели, услышать, как она произносит его имя. Заполучил ее и теперь мог уйти. Дать ей развод, который она так хотела и который дарует им обоим свободу. Но внезапно решение перестало быть таким уж очевидным, и бросить ее уже не казалось привлекательным вариантом развития событий.
Он потянулся к ее груди, лаская твердые соски, ожидая, пока она возбудится, начнет извиваться под ним, почувствует, как он снова твердеет внутри ее, чтобы еще раз утолить желание.
Правда, на этот раз она оказалась не такой податливой, стала отстраняться, пока не легла на самый край матраса. Казалось, они находятся на разных планетах. Он увидел ее точеный профиль, она лежала, наблюдая, как на потолке играет лунный свет.
– На этом все?
Маленький кивок – единственный признак того, что она его услышала, потом ответила. Он раньше не слышал, чтобы она говорила таким голосом.
– А на что ты рассчитывал, Рокко? Еще один раунд дикого секса? Повторим еще раз?
Он посмотрел на ее возбужденные соски. Ее слова не совпадали с реакцией тела.
– Почему бы и нет? Первый раз – закуска, второй – главное блюдо. Ты должна это помнить, Николь.
Он заметил, как сжалось ее горло, когда она сглотнула.
– Сейчас мы в другом положении.
– Почему?
– Очевидно, оба сполна насладились близостью, и, возможно, не стоит играть с судьбой, повторяя это.
– А если я не согласен?
– Боюсь, у тебя нет выбора, Рокко.
Наступила тишина, а когда он снова заговорил, его голос звучал очень спокойно:
– Я думал, ты хочешь, чтобы я пошел тебе навстречу по поводу развода.
Она повернула голову, и их взгляды встретились. Он тут же подумал, как прекрасно она выглядит с буйными темными кудрями и раскрасневшимися щеками.
– Ты мне угрожаешь? Намекаешь на то, что, если я не буду заниматься с тобой сексом, ты не подпишешь документы на развод?
– Пожалуйста, Николь, не оскорбляй меня. Я бы не стал заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. – Он положил руку ей на бедро, чувствуя удовлетворение, когда она тут же инстинктивно задрожала. – Однако глупо не воспользоваться сумасшедшей химией, которая есть между нами. Не находишь?
Она убрала его руку с бедра, хотя и с заметной неохотой.
– Ты имеешь в виду химию, из-за которой мы изначально попали в неприятности?
– Это ты так видишь?
– Конечно. Потому что это правда, которую я давно уже приняла. Я стала для тебя очередной игрушкой. Неплохое тело и лицо. Еще одна в списке завоеваний. Единственное различие между мной и остальными твоими женщинами в том, что я оказалась девственницей. – Она укуталась в простыню и уставилась на него, капризно выпятив нижнюю губу. – Ты посчитал это чем-то особенным. Наверное, потому, что опытные женщины вешались на тебя только так. Правильно я рассуждаю, Рокко?
– Первая ночь с тобой свела меня с ума.
– Наверное, было восхитительно прорвать девственную плеву, да? Уникальные ощущения, неповторимые.
Он застыл на месте. Сколько стали в ее голосе.
– Ты стала очень циничной, Николь.
Она задрожала, несмотря на то что была укутана простыней. А чего он ожидал? Думал, она пережила все это и ничему не научилась? Если не учиться на собственных ошибках, какая надежда на будущее вообще может быть? Николь давно усвоила: если хочешь выжить, нужно принять все как есть и не приписывать никаких сантиментов неудачному браку. Наивная девственница, влюбившаяся в могущественного сицилийского босса, осталась в прошлом. Она много работала, чтобы добиться того, что сейчас имеет, больше не придумывала сказки и не верила, что невозможное возможно. Так лучше. Безопаснее. И классный секс с мужчиной, за которого она когда-то вышла замуж, не изменит ее взгляды.
Николь вдруг поняла, что существует кое-что еще, о чем они умалчивают. Однако не могла решиться заговорить об их ребенке. Крепко сжала край простыни. Не сегодня. А может, и никогда. Рокко тогда не захотел это обсуждать.
