– Рокко! Что за привычка подкрадываться?
– Просто я двигаюсь тихо, tesoro. Это у меня от природы. Ты просто трусиха, поэтому так реагируешь.
Николь положила тост на тарелку, потому что внезапно пропал аппетит, и испытала голод страсти, вспомнив его сильные бедра, с каждым толчком прижимавшиеся к ней ночью. Она схватила салфетку и промокнула губы.
– Может быть, только ты оказываешь на меня такое действие.
Рокко налил себе кофе.
– Мне расценивать это как комплимент?
– А ты как думаешь?
– Когда дело касается тебя, не знаю, что и думать. К примеру, прошлая ночь. В одно мгновение сгораешь от страсти, а в другое – холодна как лед. Ты своего рода энигма.
Николь усмехнулась:
– Класс. И это говоришь мне ты. Мужчина, который никогда не говорит о своих чувствах.
– Мужчины семьи Барбери все такие.
В этом он прав. Николь вспомнила его дедушку, который воспитал Рокко и младших детей после того, как их родители погибли в аварии на катере. Как они приехали в поместье семьи рядом с Палермо, вернувшись после медового месяца. Николь с волнением ожидала встречи с главой самой влиятельной семьи Сицилии. Она очень быстро поняла, что дед, как и внук, не выказывает своих чувств. Поначалу она думала, что он просто жалеет любимого внука, который не взял в жены хорошую сицилийскую девушку из своего круга.
Несмотря на сложности, с которыми пришлось столкнуться, Николь была готова все преодолеть и произвести приятное впечатление. Найти свое место в этой семье, чего бы это ни стоило. Создать крепкий дом для мужа и будущего ребенка. Большую часть медового месяца в Америке, кроме тех моментов, когда было плохо, она пыталась выучить как можно больше итальянских слов, чтобы произвести впечатление на дедушку. Но все казалось таким странным и чуждым, когда она оказалась на Сицилии. Николь ощутила себя одинокой чужестранкой в огромном доме, где целыми днями практически нечем было заняться, не с кем поговорить. Рокко погрузился в работу, а дед говорил на сицилийском диалекте, поэтому они с трудом общались. Может быть, ошибка в том, что она ожидала чего-то другого. Решила, что сироту без рода и племени посчитают достойной женой.
Рокко указывал ей на скованность в выражении чувств, словно это комплекс, зато в отношении себя расценивал эту черту характерной для мужчин Барбери. И меняться явно не собирался. Скрывал чувства за обвинениями и физическими желаниями. Невероятно успешный влиятельный бизнесмен, он подмечал удачные варианты для развития. Он заставил ее заключить сделку, но предпочитал игнорировать большую черную дыру в самом центре их брака, продолжая делать вид, будто ничего не произошло.
«Он ведет себя так, будто мы не зародили новую жизнь и малыша никогда не существовало».
Сердце сжималось от боли, и в тот момент Николь поняла, что не может дальше без ответов. Может быть, именно поэтому их отношения выглядят незавершенными. Теперь она признавала, что часть вины лежит на ней. Она ушла, вместо того чтобы разрешить проблемы. Но сейчас они вместе. Возможно, нужно во всем разобраться, чтобы оба наконец обрели мир. Именно эти мысли придали ей храбрости высказаться начистоту. Понимание того, что она никогда не получит ответов, если не подтолкнет его, и это нужно сделать, как бы болезненно ни было.
– Хорошо. Мы обвинили друг друга в том, что не умеем выражать свои настоящие чувства.
– Не помню, чтобы я такое говорил.
– Ты назвал меня энигмой. Может быть, стоит задать друг другу вопросы и ответить правдиво? Никаких отговорок, отказаться нельзя.
– Ты что, предлагаешь сыграть в игру для вечеринки?
– Не нужно делать вид, будто ты не понимаешь. Смысл этой затеи совершенно в другом.
Идея явно была ему не по душе.
– Разве нет? И какой смысл устраивать допрос?
Плохо уже то, что он спрашивает об этом, но Николь не собиралась сдаваться, наклонилась ближе к нему.
– Можешь просто сделать это, Рокко? Один раз пойти мне на уступки.
– Ну хорошо. – Он раздраженно вздохнул. – Только ты первая.
Как же на него похоже! Слова полились сами по себе, до того как Николь успела обдумать разумно ли их произносить.
– Ты ведь женился на мне, потому что я забеременела?
