Монах нахмурился:
— А как я тут-то очутился? Ты меня притащил? Меня же сожрать должны были.
Мужик посерьезнел:
— Эти твари прямо вот действительно едят людей?
— Они все живое употребляют.
— Ну, ты упал в мусорные баки большие. В ботву… ну и все. Несколько этих уродов, на горилл похожие, чего-то бегали вокруг, принюхивались, но потом ускакали.
— В ботву?
— Ну да. Я пока тебя тащил, сам весь картошкой пропах. Там еще всякой кожуры было и прочего. Уже подгнила.
Только сейчас Монах понял, что вся его одежда пахла так, словно он действительно заснул в мусорном баке школьной столовой. Так вот в чем дело. Твари, конечно, чуют все отменно, но проникающих ранений он не получил и кровью не истекал. А зараженные вряд ли любят лопать уже сгнившую старую кожуру от картофеля или капусту с луковыми очистками.
Запах перебил запах человека. Удивительное везение. Кому расскажешь — засмеют и не поверят. Ладно, с этим разобрались, теперь надо решить насущные проблемы, ибо сейчас он находится где-то под землей с мужиком, который хоть его и вытащил, но наставил на него его же Сайгу. Да и пуля уже замучала.
Рейдер отхлебнул еще живчика. Организм заметно начал работать лучше, боль в голове почти улеглась. Монах сел и начал стаскивать с себя куртку. Итак, он в глухом подвале, и вроде бы, довольно добротном, раз даже звуки тревожных сирен не проникают сюда вообще. А значит — нужно пересидеть здесь некоторое время и дождаться, пока концентрация мертвяков уменьшится в данном районе. Тогда можно и выбираться. Лысый собеседник проговорил:
— Зовут-то тебя как?
— Монах.
— Я про имя.
— Про имя забудь. Тут все носят новые клички. Все имена остались в старой жизни. Вот тебя, например, как зовут? — рейдер начал стягивать с себя бронежилет. Мужик, тем временем, подумав несколько секунд, представился:
— Антон.
— Вот и забудь теперь, что ты — Антон. Я, извини, не из тех, кто заморачивается с кличками. Да и вообще — я еще никого не крестил. Так что… эээ… где ты родился?
— В Якутске.
— Неплохо. И там и жил да?
— Ну, большую часть жизни.
— Вот и будешь Якутом. Ты уж прости, что я так по-простому. И вообще, рекомендую тебе никому не говорить, что твоим «крестным» был именно я.
— Почему?
— Потому что я в этих краях как прокаженный. И даже хуже. Так что все. Вот, например, взяли меня с собой ребята, которые тебя хотели пришить. И все — минус «бэха», и еще люди. Но люди тут ресурс ходовой и не особо ценный.
Лысый вдруг нахмурился и перебил Монаха, который уже начал вытаскивать застрявшую пулю из бронежилета:
— Стоп! Стоп! Что за ерунда? Какие клички? Что вообще вокруг происходит?
Рейдер хлебнул еще живчика. На этот раз пошло просто отлично.
— Не знаю, как тебе даже объяснить. Я с новичками раньше практически не встречался. И вообще — не любил компанию. Давай я тебе задам пару вопросов сразу, чтобы ты не завалил потом ими меня?
— Ну, попробуй, — по лицу мужика было видно, что ему не особо нравится то, что именно Монах явно вел разговор.
— Ты пару дней назад мог представить, что целый город будет друг на друга кидаться, а по нему будут такие вот монстры бегать? — Монах неопределенно махнул рукой за пределы дома. — А?
Лысый покачал головой:
— Не очень-то.
— Вот, значит, с этим ты уже свыкся, и мысль о том, что ты попал в место, где они есть — хотя бы объяснит тебе то, что ты не в своем привычном мире. Так? Понимаю, сложно…
Якут прищурился. На его губах заиграла неуверенная улыбка:
— Слушай, а ты, похоже, сильно головой приложился.
— Ну, тогда я всего лишь немного не в себе, потому что котелком стукнулся о бак, а тебя и психиатры не вылечат — тебе мутанты всюду мерещатся.
На такой резонный ответ новый знакомый не нашел сразу чем парировать и явно крепко задумался, глядя в упор на Монаха, который отпил последний глоток живчика и закрутил крышку термоса. Якут сел на табурете поудобнее и проговорил:
— Так, предположим, я куда-то попал. Вопрос — куда?
— Мы называем это Ульем.
— А мы это кто? — на всякий случай решил уточнить мужик.
— Иммунные. Грубо говоря — те, кто остался человеком. Вот и ты тоже иммунный. Либо у тебя какое-то чудное заторможенное восприятие заразы этой, либо ты такой же, как и я — не превратился в одного из этих пустышей.
