Только тут я поняла, что бормотание, и возня, и шум, и шевеление все это время так и были там, за дверью, я ведь рядом с ней стояла; я обратила на это внимание, только когда раздался звонок. Но Ирья сказала: не открывай, я уже не могу, и если я после пережитого кошмара еще была способна испытать чувство внутреннего удовлетворения, то только от того, что не надо открывать дверь, путаницы и смятения и так предостаточно, и я решила, что надо потихоньку двигаться вперед, дальше от порога. Лишь по пути в кухню я отметила про себя, что ситуацию усугубляла висевшая в прихожей кошмарная картина, которую я раньше почему-то совсем не замечала; на ней был изображен светловолосый мальчик лет десяти, но у художника, по всей видимости, на пол-пути иссякло вдохновение, взгляд мальчика был поразительно пустым и ничего не выражающим, спрашивать я, естественно, о нем не стала, но в памяти вдруг всплыла вся эта история, неразбериха, сын и авария, я снова принялась терзать Ирью расспросами о том, что случилось, и она остановилась, Ирья, перед дверью туалета, на которой висело измятое сердце из красной фольги, и наконец рассказала.
Их была целая машина юнцов, в этой аварии, возвращались с вечеринки, где-то около полуночи, тот, что сидел за рулем, только-только получил права, всего на прошлой неделе, очень знакомая по газетам история, даже ужас берет, и страшно, и стыдно, чувствуешь себя маленькой-премаленькой на фоне всех этих газетных новостей; но мои размышления прервала Ирья, которая опять залилась слезами, сказав, что Калле тоже должен был получить права на следующей неделе, их Калле, и конечно же получил бы. Я закивала, но по-прежнему не понимала, что же стало с Калле, Господи, жив ли он, и, не в силах больше терпеть неизвестность, я вцепилась в Ирью, стала трясти ее и выкрикивать имя ее сына, Калле, и невозможно описать словами, какая вдруг меня охватила тревога, казалось, что все страхи и волнения вдруг слились воедино, и за Калле, и за тех, других, кто был в той машине, и, конечно, за саму Ирью, и за собственного сына, который тоже куда-то пропал; словно один краткий миг вместил в себя всю несправедливость, случившуюся на земле, все заботы, все тревоги, всю боль; и это криком рвалось наружу, пока я трясла за плечи несчастную измученную женщину.
Судя по всему, без крика не обошлось. Так как неожиданно из дверей гостиной возникло круглое, натруженное, покрытое волосами плечо. Я до того перепугалась, что изо рта вырвалась новая порция крика. Ирья, казалось, ничего не замечала, а я с замиранием сердца смотрела, как вслед за рукой показалась белая майка и заросшая мужская голова, два глубоко посаженных глаза, а за ними наполненные резервуары слезного вещества, сдерживаемого из-за необходимости сохранять на людях самообладание, но сдержать которое были в состоянии только люди из племени отцов.
— Ну и что? — сердито пробурчал рядом с дверным косяком рот, обрамляемый беспокойным ворсом.
В моей голове промелькнула нелепая мысль, что вот как, оказывается, в действительности вырастает борода печали, прямо как в сериале «Дерзкие и красивые», где Ридж за время рекламы покрывается щетиной даже от самого незначительного переживания; вернувшись к действительности и не придумав ничего лучшего, тоже спросила: что еще?
— Ну и что? — взвыла Ирья, глядя на мужа с таким видом, словно боялась, что он опять принес какие-то ужасные новости.
Потом, вероятно, у всех одновременно лопнуло терпение. Я снова стала трясти Ирью и кричать. Скажи ради Бога, Что, Что, Что что, Про то, Про что, Про то, что случилось, Что, Авария, Но что с ним случилось, С кем, С Калле, с кем же еще, Разве Ирья не сказала, Нет, Ну так скажи, Ох-ох, Расскажи же ей, Расскажи ты, Да расскажите же наконец. И так далее и так далее еще долгое время, казалось, что все трясут друг друга, и кричат, и плачут, и машут руками, и повторяют «что» да «что», пока наконец Йокипалтио-отец не взял себя в руки и не расставил все точки над «i», пояснив, что один из ребят действительно погиб, водитель, а с Калле все в порядке, точнее, физически все в порядке, но это был его друг, они хорошо знали семью, жили здесь совсем неподалеку и…
