То есть, фактически мы имеем (32:17) армии, как уже говорили. И рассчитывать на то, что в случаи, очень слабо мотивированные морально, в наступлении очень слабо мотивированны морально, но организованные и обученные украинской армии, эти симулякры удержаться – по крайне мере наивно.
Поэтому с каждым месяцем все более возрастает вероятность варианта Сербской Краины, когда за три дня хорватская армия зачистила непокорную территорию. Правда с меньшим населением, но по территории примерно такую же.
Максим Калашников: Получается, что Киеву сейчас достаточно, яблочко само дозревает надо подождать, когда оно дозреет и упадет. Когда Российская Федерация завязнет в Сирии и дай Бог, еще в Таджикистане, все – удар и ринулись частя. Причем я читаю в серьезном журнале, я не буду называть какой: «Ура, Москва нашла решения с проблемой ЛДНР. Она экономически будет жить, так чтобы она вела через Киев свои дела. Но Киев не хочет и пока никто не знает как». А как же без экономики жить? Как эту проблему преодолеть?
Но я хочу передать слово Алексею. С Вашей точки зрения, что дает нам Новороссия?
Алексей Сороковой: Просто с моей точки зрения, я вижу это на практике. И то, что Игорь Иванович говорил о наличии большого количества мертвых душ, на которые видимо по документам существует и довольствие, и амуниция, и какие-то другие расходы у официальных военных властей ЛДНР. Помимо этих мертвых душ, существует еще некоторое количество живых душ, на которых просто ничего не приходит: ни довольствия, ни одежда. Учитывая те запросы, заявки которые приходят к нам иногда – диву даешься, а чем же они тогда воюют? То есть, у них остаются в ассортименте, наверное, палки, какие-то хозяйственные предметы типа лопат, потому что все: и одежду, и средства личной защиты. Вооружением мы не можем каким-то образом им помочь, поскольку все-таки это отдельное самостоятельное государство, но элементарные средства защиты, как каска или бронежилет, отсутствующие у…
Игорь Стрелков: Да обуви не хватает. Питания не хватает.
Алексей Сороковой: Обуви не хватает, питания не хватает.
Игорь Стрелков: На позициях люди зачастую голодают.
Алексей Сороковой: Подразделения занимающиеся беспилотной разведкой, сообщают о том, что, не буду говорить какого полка, не нужно это. Сообщают, что мы все время находимся впереди, мы же запускаем вот эти беспилотники, поэтому, когда мы возвращаемся в свое расположение, а нам ничего не достается. Вы нам дайте чего-нибудь и машину, чтобы мы могли…
Максим Калашников: Господи, это реалии монгольской армии.
Алексей Сороковой: Вот.
Максим Калашников: Биафра какая-то из Конго пополам.
Алексей Сороковой: Вот, и самое главное…
Максим Калашников: То есть, там снабжение не наладили.
Алексей Сороковой: Да. Снабжения нет. Всем чем можем, той же самой обувью, теми же самыми продуктами питания, мы пытаемся в меру наших сил.
Другой еще момент, помимо того, что там всего этого не хватает и мы пытаемся каким-то образом им помогать и поставлять из России. Эффект отвлечения внимания приводит к тому что многие наши благотворители говорят: «А зачем? Там же все наладилось. Там же все хорошо. Сейчас в Сирии проблемы, а в Новороссии, в общем, плюс – минус – нормально».
Максим Калашников: Дозревание.
Алексей Сороковой: Вот. Понимаете? А с точки зрения практики, с точки зрения вопроса вашего по поводу того, каким образом там налаживается или не налаживается экономическая ситуация. Боевые командиры, не равнодушные к ситуации попадают там «на подвал», что называется. По надуманным предлогом пытаются арестовать, а когда им удается оттуда уйти, они переходят в Россию, начинают заниматься обычным своими гражданским бизнесом, кто чем занимался до войны. И в общем-то понимают, что обратно то им деваться некуда. То есть, бизнес уже налаживается здесь, для того чтобы деньги, которые они заработают здесь, на этом бизнесе вложить в свое подразделение, чтобы его накормить, одеть, обуть.
Максим Калашников: Но чудес не бывает. Так невозможно содержать армию.
Алексей Сороковой: Безусловно, да.
Максим Калашников:
