На юго-востоке шло наступление казаков под командою Алексеева, Дутова, Деникин и Краснова. Была велика опасность их соединения с чехо-словаками у Царицына, на изгибе Волги, угрожавшая отрезать большевистскую Россию от связи с Каспийским морем и с Баку. С самим Баку связь была прервана, и точных сведений о судьбе этого города не было. По одной версии, в нем захватили власть армяне и призвали англичан, стоявших в Реште, на персидском южном побережье Каспийского моря; по другим же сведениям, турки находились непосредственно у Баку или даже уже заняли его.
На севере войска Антанты продвигались с Мурманского побережья в направлении на Петрозаводск и Петербург. В начале августа англичане заняли Архангельск на Белом море и оттуда направились на Вологду.
Почти на всех фронтах Красная гвардия сражалась плохо. Из Петербурга и Москвы были вызваны латышские полки и в качестве "корсетной пружины" распределены между красногвардейцами. Среди самих латышей усиливалось недовольство большевистским режимом, сильнейшей и надежнейшей опорой которого они до сих пор были. Недовольство зашло так далеко, что видные вожди латышей зондировали почву в германском представительстве, выражая готовность вместе со своими войсками перейти в наше распоряжение, если мы разрешим им возвращение в будущем в оккупированную нами Латвию и вернем их земельную собственность.
Насколько серьезным представлялось положение самому советскому правительству, было ясно из тех сообщений, которые сделал мне г-н Чичерин по поручению Совета народных депутатов, явившись вечером 1 августа в представительство, без предварительного оповещения, прямо из совещания в Кремле.
Г-н Чичерин сообщил мне прежде всего о том, что советское правительство, ввиду продвижения войск Антанты от Мурманска и высадки англичан в Архангельске, уже не заинтересовано в отсрочке - пожелание о каковой им было выражено ранее в Берлин - германо-финских операций в Карелии, направленных против Мурманского побережья. Открытый военный союз с нами для него, конечно, невозможен, ввиду общественного мнения; но зато вполне возможна фактическая параллельная акция. Для прикрытия Москвы его правительство намерено сконцентрировать войска у Вологды. Разумеется, условием параллельной акции является незанятие нами Петербурга; лучше было бы не занимать также и Петрозаводска. Фактически смысл этих сообщений сводился к тому, что для спасения Москвы советское правительство вынуждено было просить нас о прикрытии Петербурга. Это было подтверждено 5 августа сообщением г. Чичерина о том, что правительству его приходится вывести войска и из Петрозаводска, для переброски их в Вологду, вследствие чего путь от Мурмана на Петербург открыт и скорейшее вмешательство наше является желательным. Далее он сообщил также о том, что в Вологде объявлено военное положение, ввиду чего должен просить меня о выводе оттуда нашей подкомиссии по делам военнопленных.
Не меньше тревог внушал ему и юго-восток. Его правительство решилось не настаивать на очищении нашими войсками Ростова и Таганрога - требование, на котором до сих пор оно настаивало со всей решительностью - но удовлетвориться предложенным нами свободным пользованием железнодорожными линиями, причем основным условием ставилось, что эти линии будут нами "освобождены от Краснова и Алексеева". Оба генерала действуют заодно, несмотря на то, что Алексеев является сторонником Антанты, а Краснов прикидывается германофилом и принимает нашу помощь. На мой вопрос Чичерин, в конце концов, более точно формулировал желанное ему вмешательство с нашей стороны следующими словами: "Активное вмешательство против Алексеева, никакой больше помощи Краснову". И здесь тоже, по тем же основаниям, что и на севере, речь не может идти об открытом союзе, но лишь о фактической кооперации. Последняя же является необходимой. Таким образом, большевистское правительство просило о вооруженной интервенции Германии на великорусской территории - яркое доказательство того, как велика была угрожавшая ему опасность.
Не более утешительным для советского правительства было положение и внутри страны.
