— А Катя?
— О! Катерина сделалась девицей на выданье, боюсь, к тому все идет…
— Чего бояться-то? Дело житейское…
— Оно так. Только избранник у нее какой-то…
— Не тебе с ним жить, — хмыкнул Корнеич.
— Опять же оно так… Только не случилось бы потом: "Папа, мама, он оказался совсем не такой!.. А это ваш внучек…"
Посмеялись.
— А Роман что? — спросил Каховский. — Они ведь с Сашкой одногодки? Капитанит в отряде?
— Если бы!.. Прошлой весной объявил себя в почетной отставке, поскольку, мол, все отрядные премудрости превзошел, а для инструкторства нет таланта. Правда, зимой вел с новичками занятия по фехтованию… Куча увлечений и планов. Морское училище уже презрел. Теперь знаешь что? Авиационный институт и не просто так, а дирижаблестроение…
— Ну… а чем плохо?
— Да если бы всерьез. А то ведь завтра скажет: хочу в артисты. Или, например, в спелеологи…
— Лишь бы не в чиновники… — вздохнул Каховский.
— Чиновники нужны. Они основа нации, — заявил Корнееич (и вспомнил Оксану Эдуардовну).
— Да, но не в таком количестве… А что, "основа" эта жрет отряд по-прежнему?
— А вот и нет! Потому как новое руководство умеет строить отношения…
— Что за новое руководство? — Каховский чутко уловил "не ту" интонацию Корнеича.
— Да, ты же не в курсе… Олег Петрович Московкин, дорогой наш друг и наставник, полтора года назад сделал нам подарок. Познакомил меня с некими супругами Толкуновыми. Педагогами, бывшими стройотрядовцами, активистами коммунарского движения и прочая, прочая. Ныне — преподавателями педвуза и разработчиками методических новшеств. Ну… прекрасные люди. Умелые, с ребятами ладят вполне, с городским начальством еще лучше… Я им потихоньку и передал бразды. Потому что почти весь прошлый год и эту весну пришлось мотаться по заграницам…
— Во как!
— Да… Сперва наш Музейный совет получил гранты… А я ведь как-никак зам. директора кустового управления музеев области. По исторической и краеведческой линии… Ну и сперва учеба в Германии, потом похожие дела в Варшаве. Затем снова в Германии, уже по медицинской линии…
— А что такое? — сразу напрягся Каховский.
— Ну, протез-то… Здесь какой ни смастерят, все как липовая нога. "Скырлы, скырлы…" А в Германии это умеют, я там разузнал. Только оказалось, таких денег стоит, что я сперва лишь руками замахал. Однако узнали про это наши ребята. Ну, те, кто нынче в бизнесе и промышленности. Гарц, Ткачук, Самойлов, потом еще несколько тех, кто были у меня в восьмидесятых… Скинулись. Я сперва отбрыкивался, конечно, а они… ну, знаешь ведь капитанскую братию… В общем, теперь танцую, как Наташа Ростова на первом балу… Только танцы танцами, а в отряде… Возвращаюсь однажды, а в штурманском классе вместо планшетов и тренажеров — горшочки с цветами и палас на полу. Комната для медитаций и психологического практикума. Это мадам Толкунова, педагог-психолог, развернула свою программу… Теперь многое, что касается парусов и клинков, приходится начинать с азов…
— Не все, наверно, так мрачно… — осторожно заметил Каховский.
— Не все… Начальник базы теперь свой человек, это во многом упрощает дело…
— Да, Митенька это находка для нынешней "Эспады", — согласился Каховский. — Кстати, я ему только что позвонил, он сказал, что придет к восьми. Надеюсь, ты не против?
— Ну, вопросик…
— Звонил и другим нашим, но никого в городе нет…
— Лето же. Кто в отпуске, кто по делам мотается. Ткачук в Японии, Стаська Грачев где-то в море, еле вырвался от арабов, они арестовали их сухогруз будто бы за контрабанду…
— Да, я читал… А еще придет наш юный друг Даня Рафалов, он же Кинтель…
— Куда же без Кинтеля, — покивал Корнеич. — Только не такой уже юный. Двадцать пять мужику. — Не дай бог женится, останусь без помощника…
— Тебе вот женитьба не помешала…
— Да. Но не все такие, как Татьяна…
Татьяна оказалась легка на помине:
— В комнате будете или на кухне?
— На кухне, на кухне, — засуетился Каховский. — Как в прежние времена…
— Только еще Каперанг и Кинтель заглянут, — слегка подлизываясь, сообщил Корнеич. — Ты учти там с тарелочками…
— Проинформирована уже, — вздохнула Татьяна и удалилась.
