Зато навозные кучи, оставленные зверьем, в отличие от силков и ловушек, обходить не следовало — так легче было не оставить на тропе своего, человеческого запаха.
Тропа начала спускаться вниз, в долину. Лес сделался светлее, появился подлесок, и вскоре обвешанные мхами исполинские деревья сменились густыми зарослями злаков пеннисетума и андропогона. Иногда из-под ног вырывались стайки рябых цесарок, и мужчины мгновенно натягивали тетиву — однако зачастую птицы, беспорядочно хлопая крыльями и кудахча, успевали скрыться в густой листве.
Соня несколько раз промахнулась, а вот стрелы Муонга достигли цели, но охотники прошли мимо трепещущей жертвы, даже не взглянув на нее, и когда Соня дернулась подобрать добычу, ее удержали: это являлось заботой идущих следом женщин, дело же охотников сделано.
Они Шли еще часа четыре, миновали болотистый луг и углубились в лес. Наконец, Муонг остановился и, сложив руки рупором, издал резкий, напоминающий птичий крик, звук. Тотчас же слева, издалека, кто-то отозвался таким же криком.
Муонг бросил женщинам несколько отрывистых фраз, и те, сойдя с тропы, свернули вправо.
Шли они теперь не цепочкой, а растянувшись по лесу, все дальше отходя друг от друга. Мужчины тем временем двинулись влево, откуда раздался крик.
Охотники, проведшие ночь в лесу, скрывались за небольшими кустами, обрамлявшими узкий ручей. Перебросившись с вновь прибывшими парой слов, они сразу приступили к делу — по обе стороны ручья, между стволами, натянули сеть, тщательно маскируя ее лианами.
Муонг снова издал гортанный звук, и оттуда, куда ушли женщины, сразу же послышался шум — они начали загонять животных.
Шли женщины, выстроившись дугой так, чтобы охватить как можно больший участок леса и в то же время направить животных прямо в сети. Они были лигах в двух от охотников, так что добычи ожидать было еще рано.
Соня посмотрела на стоящего за соседним деревом Муонга: его зрачки были сужены, рот сжат от напряжения, крепкие руки держали наготове копье.
Он стоял совершенно неподвижно, но сколько динамики было в каждой напряженной до предела мышце охотника, в любой момент готового броситься на запутавшуюся в сетях жертву — будь то дрожащая от страха безобидная антилопа или страшный в своей смертельной агонии леопард!
Крик «ю-ю-у-ую-ую!» возвестил о том, что добыча вышла из своего укрытия.
Муонг показал Соне два пальца, и она поняла значение этого жеста лишь тогда, когда увидела пару несшихся прямо на нее бородавочников, самку и самца. По мере того, как они приближались, Соня все более отчетливо различала крайне неприятные морды животных с наростами и устрашающими, закрученными, словно усы, клыками и злобными маленькими глазками, излучавшими бесстрашие и ненависть.
Судьба тварей была предрешена. В последний момент самец, правда, заметил западню и попытался свернуть, но скорость его движения была настолько велика, что животное не смогло сделать этого и прочно запуталось в сети.
Самка ударилась о него мордой и отскочила в сторону, но пущенное рукой Сони копье пригвоздило ее к земле.
Охота продолжалась еще долго, и Соня не раз ловила на себе одобрительный взгляд Муонга.
…И вот наконец охотники принялись разводить костер.
Женщины разделали туши убитых животных и уселись отдохнуть. Но на лес опустилась предгрозовая темнота, и стало ясно, что костру не бывать: на землю обрушился очередной ливень, и лес стал похож на гигантский аквариум.
Охотники взвалили на плечи сети и мясо и отправились назад в селение.
Спустя какое-то время дождь прекратился. Муонг обернулся к Соне.
— У тебя все в порядке?
— Более, чем когда бы то ни было, — с воодушевлением ответила та.
— Ты очень старалась И была одним из самых достойных охотников сегодня, — кивнул он.
— Надеюсь, я не опозорила тебя, — усмехнулась девушка, — и не разочаровала.
— Нет. Я подозревал, что ты достаточно опасна, а теперь знаю это наверняка.
Соня с трудом заставила себя сохранять невозмутимый вид.
Значит, эта охота была своего рода ее испытанием, ловко расставленным силком, в который она сама же и шагнула ничем не хуже кабанов-бородавочников. И Муонг держался поблизости вовсе не потому, что беспокоился за нее.
