Примерно так же поступали древние скифы. В день погребения царя или большого военачальника они убивали не только лошадей, но и нескольких служителей и наложниц, уповая, что они пригодятся своим владыкам и после смерти. Обитавшие на землях скифов черемисы во многом сохранили их дикие суеверия.
Каких-либо храмов или церквей для свершения молитв язычники не имеют. Нет у них и икон. Молются они под открытым небом, обычно возле дуба или березы, которым поклоняются как символам божества.
Бывают и праздничные обряды жертвоприношения. Они совершаются в добрый солнечный день. В таком обряде участвуют только мужчины. За день до него старики собираются на совет, чтобы определить, что надлежит принести в жертву богам-хранителям. Одни предлагают белую лошадь, другие — белую корову. При разноголосице выручает гадальщик, который либо мечет бобы, либо смотрит в тихий омут. Выбрав наконец, какой породы и масти должна быть скотина, толпа сбрасывает на круг деньги для приобретения животного на закол. Лошадь или корова должна быть молода, тучна и здорова. Ее приводят на избранную среди молодого леса полянку и тотчас совершают обряд. Однако обреченную жертву из-под ножа может спасти одна суеверная мелочь. На месте убиения животное вдруг обливают холодной водой. Если оно при этом вздрогнет и встряхнется, то это означает, что выбор жертвы угоден богу. Если не шелохнется, то такую скотину прогоняют как противную богу. Гонят ее потом от себя и хозяева, и она, брошенная на произвол судьбы, где-то погибает от голода или от хищных зверей в лесу.
На месте жертвоприношения часть мужчин разделывают тушу, другие разводят большой костер, в который бросают уши, хвост, рога, копыта животного, а чуть погодя лучшие куски мяса, приговаривая: «Огонь, отнеси нашу жертву к богу, который даст нам хлеба, пчел и здоровья». Оставшуюся часть туши рубят на куски, складывают в котел, варят и едят, сидя кружком на земле. Окончив трапезу, все расходятся по домам, оставив на жертвенном месте шкуру убитого животного.
За свое трехдневное пребывание у черемисов Николай Рычков успел полюбить этот мужественный и смиренный народ, «незлобивый и нековарный», восприняв религиозные обычаи его не как следствие слепой веры и невежества, а как традиции, как способ сохранения первозданных человеческих качеств, природного нравственного начала «Они говорят, что блаженство наших отцов было превосходнее нашего, — пишет в дневнике Рычков, — а сие не от чего иного происходило, как только от того, что они более почитали богов своих», хранили все, что им праотцы оставили, дабы достигнуть того благополучия, каким в жизни своей предки наслаждались. «Сие есть лучшее из всех черемисских размышлений: ибо уподобляться своим предкам, сохранять их непорочные нравы похвально и для других народов».
Прощаясь с черемисами, Николай Рычков еще и еще раз с уважением свидетельствует, что самое приметное в них качество «есть то, что они между собою весьма дружелюбны и от вредных раздоров всегда уклоняются. Богов своих и дни праздничные почитают с великим благоговением, и то, что запрещает вера и обычай, редко переступают».
В конце июля 1769 года Николай Рычков со своими спутниками сделал привал возле огромной пещеры, неподалеку от башкирской деревни Мескеу. Внимание Рычкова привлекла не сама пещера В версте от нее находился заброшенный медный рудник заводчика Осокина. Еще недавно рудный слой лежал здесь почти на поверхности, потом руда кончилась. Заводчик велел рудокопам сделать штольню. Пройдя более сорока аршин в глубь земли, рудокопы не нашли того, что искали. Измучившись, они оставили свою работу, и рудник был закрыт. Из стены глубокой ямы Рычков извлек бревно и человеческий череп, заполненный медной рудой. Находки позволили предположить, что череп принадлежал древнему человеку — настолько пронизали его рудные прожилки. Значит, древние обитатели здешних мест умели добывать руду не только на поверхности, но и в глубинах земли. Окаменелые кости и бревно свидетельствовали и о том, что на башкирской земле когда-то проживали не только кочевые племена, как писано в исторических сочинениях, но и более древние народы, знавшие градостроение и горнорудное дело.
