— Тогда, умоляю, скажите, что гнетет вас, и я постараюсь вам помочь. Идемте сядем, я укрою вас плащом. Вам будет тепло, и вы расскажете мне все, что у вас на сердце. И вам станет легче.
— Вы добры, но тут вы ничего не сможете сделать, — тихо ответила она. Однако позволила отвести себя на скамейку, где их согревало бы неяркое солнце. Там Рохан задал ей несколько осторожных вопросов, и Анамара открылась ему.
Она была при дворе совсем недавно, и все здесь было ей ненавистно. Она хотела бы вернуться домой, но ее отец погиб в стычке на севере, а вскоре умерла от горя мать, и не в ее положении было противиться приказу королевы приехать в Ренделшам.
— Наверное, некоторые позавидовали бы мне, думая: вот счастье-то ей выпало. Но я несчастна. Королева шагу не дает мне ступить, и я просто ненавижу ее. Она обращается со мной, как с вещью, и в чем-то я действительно ее вещь. Захочет и выдаст меня замуж за любого — даже урода или старика, если решит, что это принесет ей выгоду.
— Я согласен, что ее величество не имеет себе равных в интригах и кознях, и она по праву этим гордится. Но не похоже, чтобы она собиралась выдать вас замуж за урода или старика прямо сейчас. Я с вами. Почему бы не порадоваться жизни, пока есть возможность?
Она снова покраснела и отважно вытерла слезы.
— Это верно. До обеда меня замуж не выдадут.
Оба рассмеялись.
— Вам понравилось вчерашнее представление? — спросила она чуть напряженным голосом, и Рохан понял, что она пытается сменить тему.
— Этот маг весьма талантлив. Я уже видел его раньше. — И он рассказал ей о пути до Ренделшама и о постоялом дворе.
— Думаю, мне это больше понравилось бы, — сказала Анамара. — В маленьком зале постоялого двора, где немного народу…
— Ну, сейчас вокруг народу тоже мало, — сказал он, — так что я могу показать вам вот это. — С торжествующей улыбкой он сотворил из воздуха розу. К его собственному удивлению, она оказалась не из шелка, а живая — мягкая, розовая и благоуханная.
— Увы, не вышло. Хотел вас позабавить — и промахнулся! — воскликнул он. Он отвернулся, заставил розу увянуть и бросил ее под скамейку. — Прошу, сделайте вид, что не видели, как я опростоволосился. — Он сосредоточился снова и на сей раз протянул ей шелковую розу. — Голубая, — сказал он. — Традиционный цвет Дома Ясеня, хотя с вашими глазами ей не сравниться.
— Вы помните родовой цветок моего Дома?
— Да. А что до цвета, так моя приемная мать, Ясенка из Дома Ясеня, рассказала мне об этом. Надеюсь, вам понравился мой скромный подарок?
— Очень. — Анамара взяла голубую розу и улыбнулась ему. — Я всегда буду хранить ваш дар.
— А теперь, милая леди, хотя ничто не было бы для меня приятнее, чем весь день провести с вами, валяя дурака и осыпая вас голубыми шелковыми розами…
— И спасая от свадьбы против воли…
— И это тоже. Но я не могу быть с вами более часа. У меня есть обязанности. Но мы еще увидимся.
— Конечно, — снова вспыхнула Анамара. Она снова робко потупила взгляд, прикрыв ресницами чудесные, необыкновенные глаза.
— Тогда — до встречи. — Рохан вспомнил изящный жест, которым Горин приветствовал или прощался с леди, и поднес руку Анамары к губам.
— Я буду считать минуты до нашей встречи, — сказала она так тихо, что он едва расслышал ее.
Он неохотно покинул сад и вернулся туда, где его люди и остальные из призыва королевы-вдовы ждали начала обучения под командой графа Харуза, лорда-маршала Рендела и владельца Крагдена.
Когда Рохан ушел, Анамара наклонилась и подобрала увядшую розу, которую он бросил под скамейку. Девушка поцеловала лепестки и вместе с шелковой голубой розой прикрепила ее на грудь.
