— Девчонки спрятали мои вещи…
Шмыгнула носом и откинула волосы назад.
— Хотите… я приду потом?
— Нет.
Я пытался понять по выражению лица, что означает ее «нет», хочет, чтобы я остался, или хочет, чтобы я ушел совсем. Я смотрел на ее спутанные волосы, мелкие веснушки, длинноватый нос, глаза, не подведенные тушью. Тишина капала капля за каплей, и мне от этой тишины стало невмоготу.
— Вам надо идти в Санте?
Она вздохнула.
— Да, там парень, лет, наверное, тридцати, мясник, сбил пешехода. Думала отнести ему малины.
— Ма-а-лины?
Она вздрогнула и сказала, что хочет отнести ему малины совсем не за то, что он сбил человека. Я тоже объяснил, что отреагировал на малину, а не на преступление. Малина, вроде, еще не поспела.
— Малину я сама вырастила. В теплице.
Она стучала по полу ногами, а я с еще большим изумлением смотрел на нее.
— Да я не уверена, что это девчонки. У нас и кражи случаются. Прямо наказанье какое-то, не запирают тут ничего, хоть плачь… Думают, что люди… Впрочем…
— Давайте заявим в полицию?
Она повернулась ко мне, удивленно приоткрыв рот, и спросила зачем.
— Ну, не знаю… Почему бы и нет. Если ваши вещи украли…
Она вскочила на ноги.
— С вашей стороны это очень мило, но я не хочу повторять историю с медведем. Понятно?
— С медведем?
— Да! Слайд № 5, Рождество шестьдесят четвертого.
Она натянула шорты, надела кеды и завязала шнурки, больше не обращая на меня внимания. Глубоко вздохнув, я стал пристально разглядывать ее, чтобы запомнить получше, а то ведь прости прощай и забудь навсегда. На пороге раздевалки я развернулся и заявил для вида, что приходил пригласить на обед.
— За чем дело стало, — сказала Беатриса, — пошли. — И толкнула ногой дверь так, что она, закрываясь, чуть не сшибла меня с ног.
Она помчалась по коридору, ежась от холода и скрестив руки на груди. Я догнал ее.
— Хотите мою куртку?
— Вот-вот! И брюки давайте. Будем вместе смешить народ.
— Но вы же простудитесь!..
— Тем лучше, будет полный набор.
Красный «ситроен» был припаркован во втором ряду, она тронулась сразу. Включила печку, подождала, уменьшила и чуть было не врезалась в автобус. По салону гулял ледяной ветер. Из сиденья торчали пружины.
— Куда едем? — спросила она, увернувшись от мотоцикла.
— Куда хотите.
— Куда-нибудь поближе.
Я скользнул взглядом по ее ногам, которые постепенно приобретали синий цвет. Я спросил, может, она хочет заехать домой и переодеться. Беатриса не ответила и остановила машину в переулке за улицей Риволи. Все на нее оборачивались, когда она шла по улице. Ресторан, в который она меня привела, оказался пещерой, выложенной камнями. Народу ни души, на каждом столике в оранжевой вазочке горит свечка. Официанты, похоже, следили за нами.
— Принесите что-нибудь подешевле, — распорядилась Беатриса.
Метрдотель перелистал меню и ткнул пальцем в раздел «Сыры».
— К ним полагается дополнительное блюдо — масло, два франка.
— Давайте дополнительное.
— Зачем вы так, Беатриса? Я же могу… А вы меня пригласите в следующий раз…
— А через следующий мы уже женаты, и у нас двое детей.
Она начинала меня раздражать. Метрдотель удалился, качая головой. А она заинтересовалась растением из пластика, которое стояло возле нас. Даже сорвала листочек, подула на него и выбросила. А потом стала протирать салфеткой приборы. Ей принесли три кусочка масла на блюдечке. Я протянул ей корзинку с хлебом.
— Возьмите хотя бы кусок хлеба, это бесплатно.
Она подозвала официанта.
— Мне положен еще графин воды, это постановление префектуры!
Официант удалился. Она поджала губы, взглянула на часы, скатала хлебный шарик.
— Вы что, не хотите есть?
Она подняла глаза к потолку:
— А вы думаете, я хожу в ресторан, потому что хочу есть?
— А тогда чего вы от меня нос воротите?
Она сложила руки домиком и спрятала в них нос.
— А вам не кажется, что это моя проблема? Моя! Понятно?
Мне принесли спагетти. Она намазывала масло на хлеб. Так, ну и ладно. Мне повезло, что я рос у глухого дедушки, это отучило меня вести пустые разговоры, все равно не докричишься. Теперь могу молчать сколько угодно, не чувствуя ни малейшей неловкости. Я посыпал спагетти сыром, наматывал их на вилку. Запачкал куртку томатным соусом, стер его, стараясь не размазать. Мы смотрели друг на друга поверх графина с водой. В ее взгляде была та же растерянность, которая зацепила меня тогда, на Друо. Я держался как мог. Надеялся, что мое молчание принесет свои плоды. Беатриса пальцем отфутболила хлебный катышек.
