– Думаю, это неплохая идея. Но я собираюсь пойти к детективу Кингу и поговорить с ним. Я хочу, чтобы он был в курсе последних событий. И еще я хочу спросить его, уверен ли он на сто процентов в том, что Джим покончил с собой, то есть что он спрыгнул с моста.
Кристиан сильнее сжал Ванессу в своих объятиях.
– Если хочешь, мы можем поехать ко мне.
Она на мгновение задумалась. В ее груди вдруг поднялась волна гнева.
– Нет, я хочу остаться дома. – Ванесса подняла голову и пристально посмотрела Кристиану в глаза. – Я поменяю замки, установлю сигнализацию, но я не оставлю свой дом. Это мой дом, и ничто не заставит меня отсюда уйти.
– Ты смелая девочка, – сказал он и потер подушечкой большого пальца ее шею.
Глаза Ванессы заволокло слезами.
– Я никак не могла предположить, что сегодняшний вечер будет таким. Я хотела надеть свою самую сексуальную ночную рубашку и явиться в ней к тебе на кухню.
Кристиан улыбнулся и с такой нежностью посмотрел на нее, что у Ванессы защемило в груди.
– У нас еще будет много ночей. – Его улыбка внезапно исчезла. – Скажи мне, как я могу тебе помочь?
Она сильнее прижалась к нему.
– Но ты мне уже помогаешь. Ты вот так меня держишь, и мне уже хорошо.
– Что ж, тогда я буду держать тебя так долго-долго, – сказал он.
Ванесса прислонилась головой к его груди и закрыла глаза. Неужели она и правда не заперла дверь, когда они с Джонни уходили из дома? Или у кого-то действительно есть ключи от их дома и этот кто-то беспрепятственно вошел в дом и искромсал ее платье?
Жив ли Джим? А если предположить самое невероятное… Могли он два года вынашивать план мести? И за что он хотел мстить ей? О, Ванесса прекрасно понимала за что. За то, что она хотела оставить его.
Она всегда знала, что Джим, пока его мозг находился в «проясненном» состоянии, не причинит ей никакого вреда. Но ведь у него наступали периоды депрессии, когда он превращался в настоящего маньяка, полностью теряющего человеческий облик, И в такие моменты он был способен на все.
Кристиан провел ладонью по голове Ванессы, он как мог пытался ее успокоить. А она думала сейчас о том, что черная полоса в ее жизни еще не кончилась. Совсем недавно ей казалось, что все страхи и неприятности уже позади, что она наконец может начать новую жизнь, в которой ее ожидает счастье. Но, как выяснилось, ей уготованы новые испытания.
Кто-то никак не хотел, чтобы она была счастлива. Этот некто хотел, чтобы она постоянно жила в состоянии тревоги и страха. И она действительно боялась… Она боялась того, что в ближайшем будущем опять случится что-то. Она боялась, что мертвец поднимется из своей могилы и станет ей мстить.
Кристиан продолжал гладить ее, и от этого ей становилось легче.
– Ты не можешь оставить меня. – Руки Джима обвились вокруг нее, с силой стиснули ее плечи. Его темные глаза, в которых притаилось безумие, сверлили ее. – Ты не можешь оставить меня. Ты мне нужна…
Он так крепко сжимал ее в своих объятиях, что она начала задыхаться. Волны безумия, бушевавшие вокруг Джима, начали захлестывать и ее. В его глазах застыло отчаяние, немая мольба о помощи, которую ему никто не в силах оказать. Бессильна была и она.
«Господи, спаси меня, – прошептала Ванесса, пытаясь вырваться из цепких рук своего мужа. – Господи, пожалуйста, спаси меня. Только ты можешь это сделать».
Они стояли на краю моста, у которого не было перил. Холодный ветер набрасывался на них порывами и грозил в любую минуту опрокинуть их в черную ледяную бездну, кипящую у них под ногами. Река ждала их, она была уже готова поглотить их, утащить в свою пучину и похоронить там.
– Отпусти меня, Джим, – беззвучно прошептали ее побелевшие бесчувственные губы.
– Нет. Я не смогу жить без тебя. – На его глаза навернулись слезы. – Прости. – Он посмотрел вниз, потом снова на нее. Слезы катились по его щекам. – Прости, но я не могу отпустить тебя…
Его руки впились в ее тело стальными обручами, и через мгновение она и Джим начали падать. Они летели вниз, водная гладь неумолимо приближалась к ним. Очень скоро их поглотит бездна.
Удара Ванесса не почувствовала, она ощутила только ледяное прикосновение волн. Погрузившись в толщу воды, она начала отчаянно дергать ногами. Но это, разумеется, не могло помочь. Уже ничто не могло ей помочь.
