А бронепоезд уже далеко. Проходит тоннель за тоннелем, спеша на боевую вахту. И только черные ленточки краснофлотских бескозырок развеваются на быстром ходу…
Рымарев удобно пристроился к крупнокалиберному пулемету и ждет, когда расчет откроет огонь. Ждать осталось совсем недолго — еще пара тоннелей, и в густом кустарнике на Мекензиевык горах можно ждать засаду вражеских автоматчиков. Командир группы пулеметчиков мичман Н. Александров просил нас быть осторожными и не высовываться выше брови.
— Мы-то уже не раз оттуда были обстреляны. Огонь у них очень плотный, пули так и трещат, отскакивая от брони, — предупреждал он нас заботливо. Не успел мичман занять свое место, как все пулеметы, равом направленные вверх, начали выбивать оглушающую железную дробь — будто отбойным молотком по железной каске на твоей голове. Я напряженно смотрел в прорезь бронированного щита, держа «Аймо» наготове, но ничего в кустах не заметил. Нападение пришло не оттуда, как предупреждал Александров а с воздуха — на нас пикировали Ю-87.
— Ребята, идите в рубку, так приказал командир!
Мы подчинились, и не напрасно. Во время второго захода «юнкерсы» вывели из строя пулеметный расчет, и двое моряков, обливаясь кровью, рухнули на палубу. Но немцам этот заход стоил одного самолета, который, волоча за собой черный шлейф дыма, скрылся за косогором. Нам удалось снять конец этого налета — горящий Ю-87 и его взрыв за складкой Мекензиевых гор.
Бронепоезд, замедлив ход, остановился в глубокой выемке между двух обрывистых скал. Из этой почти неуязвимой для него позиции он совершит огневой налет своей артиллерии в район Камышловского моста. Там гитлеровцы вели накопление пехотных сил для нового броска на железнодорожную станцию Мекензиевы Горы.
— Шевелитесь, хлопцы, обстрел будет коротким. Десять минут, и нам надо убираться в тоннель. Видите? — Капитан-лейтенант Харченко показал на небо. Над нами высоко в синеве кружил самолет-корректировщик, «рама».
— Минут через тринадцать здесь будут «юнкерсы», а нам нет резону бесцельно рисковать! — Посмотрев на часы, командир бронепоезда дал команду: «Огонь!»
Трудно и неудобно было снимать этот огневой налет с самого бронепоезда: все было таким шатким, все прыгало и вздрагивало — и палуба, и борта, и не на что было опереться для устойчивого положения. А уши, казалось, навсегда утратили возможность что-либо слышать. Не успели мы опомниться, как снова наступила тишина, которая тут же сменилась тяжелыми вздохами паровозов, и мы, быстро набирая скорость, покатились в обратный путь к Севастополю.
— Смотрите! Какая эскадрилья! — показал на небо мичман Александров.
Я схватился за «Аймо», но тут же опустил камеру. Высоко-высоко в голубой весенней дымке летела стройная журавлиная стая. Вскоре и небо, и журавлиный клин накрыла черная, закопченная громада тоннеля. На полном ходу «Борис Петрович» влетел в его открытую пасть, а бомбы, сброшенные уже невидимыми самолетами, рванули неподалеку от тоннеля и лишь слегка повредили балластную платформу в конце поезда.
— Какой расчет! Еще бы несколько секунд опоздания — и бомбы угодили бы в цель!.. — радовался Рымарев. Мне было тоже легко и весело: хорошо поснимали и избежали опасности. Поезд, отстояв в тоннеле, пока шел налет, помчался в Севастополь.
И только черные ленточки матросских бескозырок развевались на быстром ходу…
Весна в Севастополе ощущалась на каждом шагу — ив городе, и на передовой. Радостно, по-весеннему гомонили дети, выбегая из школы во время большой перемены. Высоко в небе, не боясь рева самолетов, летели на север стройные стаи журавлей и диких гусей.
В районе Херсонесского маяка тракторы потянули за собой плуги, бороны и сеялки. Начались весенние полевые работы. За рычагами трактора сидит коренастый, с обветренным лицом краснофлотец, с винтовкой через плечо и гра-натой у пояса. Он что-то поет и широко улыбается солнцу, весне. На его видавшей виды бескозырке, лихо заломленной назад, поблескивает надпись «Торпедные катера».
В промежутках между канонадой слышно, как с весеннего голубого неба льется радостная трель жаворонка… Отцвел миндаль, запели в светлой зелени соловьи, и зацвели яблоневые сады.
