В. Козлов - особенно в повестях о войне и в этом романе - умеет создать картину, так сказать, нашей "среды обитания" в те годы. Мы оказываемся в чувственно ощутимом мире, среди вещей и людей, живых и достоверных...
Из многих таких картин возьму одну. Поймет ли сегодняшний читатель, что стоит за этой сценой? "Не сговариваясь, мы зашли в столовую. Народу было много, все столы заняты. За стойкой резала ножницами жиры, мясо, хлеб молодая женщина в белой косынке. Взамен давала жетоны". Что все это значит? Режет ножницами жиры, мясо, хлеб? Кто же режет хлеб ножницами? И какие жетоны дает взамен?
А ведь за этим стоит голодная карточная система, о которой теперь редко кто помнит. До глубокой осени 1947 года по карточкам, по скупой и строгой норме выдавались не только хлеб (четыреста граммов на иждивенца, то есть на детей главным образом!), но и жиры, и мясо, и сахар (взамен которого выдавались то повидло, то конфеты-подушечки)... Заходишь в столовую - подавай карточки, и взамен супа и каши у тебя вырежут из карточки (ножницами, понятно) талоны на жиры, мясо, хлеб.
"Съел" свои талоны - все, клади зубы на полку! "На моей карточке, огорчается Максим Бобцов, - жиров и мяса не осталось, одна крупа и сахар. Так что можно сразу уходить. Но есть-то хочется..."
Мир, в котором он живет, как видим, вполне материальный, со своими заботами и требованиями. В этом мире человеку многого "хочется", многого он лишен, и герой Козлова этого не скрывает ни от себя, ни от нас. Тем и по душе читателю эта проза. Максим умеет быть непосредственным и заражать этим читателя. Он не посторонний в этой жизни, не наблюдатель ее, а человек, приросший к миру, земному и понятному, многими силами души и чувства, крепкий и ищущий одновременно.
Скажу, возвращаясь к главной мысли: герой Козлова сопротивляется всякому навязыванию, всякой односторонности, внушению идей или стремлений, может быть и красивых внешне, но лишенных настоящей жизненной основы. Иногда это происходит даже как бы вопреки желанию самого автора. Так, мне кажется, происходит всякий раз, когда "журавль", за которым время от времени устремляется его герой, оказывается созданным не столько из реальной жизни, сколько из романтических пожеланий и представлений. Или когда включаются привычные механизмы превращения жизни в приключение.
Поэтому, на мой взгляд, не все убедительно в любовных историях Максима Бобцова или Андрея Ястребова. Поэтому не слишком правдоподобным выглядит в романе "Я спешу за счастьем..." и вторичное появление на сцене сбежавшего шофера-преступника Корнея. Задолго до его появления читатель, соблазненный некоторыми "манками" вроде вдруг мелькнувшего знакомого номера автомашины и закопанного до поры под камнем парабеллума Максима, пускает свое воображение по привычному пути: произойдет или не произойдет последняя кровавая схватка Максима и Корнея? Как известно, если ружье висит в первом действии, то оно должно выстрелить в последнем. Читатель начинает привычно ждать выстрела и перестает интересоваться всем остальным.
НЕ ВСЕ В ЖИЗНИ ПРОСТО...
Среди включенных в этот двухтомник произведений одно из наиболее интересных - и спорных! - небольшая повесть "Копейка". Она предназначена младшим школьникам, и герой ее - четвероклассник Ганька Куклин. Но разговор в ней идет о вещах значительных, касающихся и детей и взрослых: откуда берутся люди жадные, стяжатели и потребители, для которых своя копейка оказывается дороже всего остального на свете?
Повествование, как обычно, ведется от лица героя. Но герой в данном случае оказывается... обвиняемым. Этакий скопидом, стяжатель, накопитель, приобретатель десяти лет от роду. Он совершенно искренен, ничего не прячет, раскрывается перед нами со всеми своими радостями (иногда этих радостей стыдится), со всеми недоумениями и вопросами.
Признаться, я перечитывал эту повесть с противоречивым чувством.
Писатель выступает против стяжателей и накопителей. Он их обличает и клеймит. Это хорошо и правильно. Им он противопоставляет людей, чуждых цепкой и опасной болезни. Тоже хорошо. Нам нужны люди бескорыстные, свободные от поклонения копейке, для кого мир не сводится к толстому кошельку и жирному куску.
