У инноваций есть одно важнейшее свойство: новые технологии более привлекательны, если имеют сходство с уже используемыми конструкциями или процессами. Большинство людей опасаются бросаться очертя голову неизвестно куда. Металлический патрон и система затвора, разработанные Берданом и усовершенствованные Горловым и Гуниусом, были аналогичны системам, которые использовались в переделочных дульнозарядных винтовках, уже применявшихся в России. Принимая на вооружение «берданку», русское правительство не совершало прыжка в технологическое неизвестное, – напротив, система Бердана потому оказалась привлекательной, что была знакома. Также, по мнению английских механиков Нэсмита и Проссера, техника Кольта соответствовала потребностям, диктуемым планами России. И, впервые заказывая во время Крымской войны у Кольта его продукцию, русское правительство искало нечто технологически знакомое, а не экзотику.
Согласно распространенному мнению, правительство России и русские офицеры были очень консервативны в отношении нового оружия [Федоров 1938–1939,1:6]. Безусловно, переход от дульнозарядных ружей к казнозарядным и от бумажных патронов к металлическим тормозился неверием в то, что солдат сможет должным образом обращаться с новым оружием, а не изведет впустую слишком много боеприпасов. Кроме того, российские офицеры не придавали особого значения стрелковому оружию в бою, куда больше полагаясь на пехотный штык – традиционное атакующее оружие войск сильнейших держав Европы. Русские офицеры опасались утратить контроль над солдатами, обученными проявлять инициативу и думать в бою. Русские военные и правительство действовали консервативно, но могут ли вообще высокопоставленные военные не быть консерваторами? Льюис Мамфорд точно определяет это противоречие: хотя война является основным стимулом для разработки новых технологий, военные неохотно принимают их. Считая себя главными защитниками национальной безопасности, они стараются не подрывать эту безопасность всякими сомнительными нововведениями [Mumford 1963: 95]. Как отмечает Деннис Шоуолтер, инновации дороги и требуют затрат времени; новое оружие должно явно демонстрировать, что представляет собой нечто большее, чем незначительное усовершенствование своих предшественников [Showalter 1975: 12–13,163]. Конечно, российское правительство относилось к технологическим инновациям крайне осторожно; «несчастная ружейная драма» [Федоров 1911:238], как Милютин назвал затянувшееся внедрение переделочных моделей винтовок, подтвердила чрезмерно осторожный подход к финансированию и поставкам.
Теоретически российское правительство могло бы принять на вооружение современное огнестрельное оружие, не импортируя и не осваивая его производство. Заимствование конструкции оружия за рубежом не было ни исключительной, ни дорогостоящей акцией, поскольку технология конструирования не сдерживалась национальными границами. А вот заимствование производственных технологий – импорт оборудования и оснащение государственных заводов – обходилось дорого, и можно было немало сэкономить, пустив эти средства на дополнительные закупки оружия. Более того, поскольку машиностроение было плохо развито, а квалифицированных оружейников в России не хватало, иностранные заказы, в общем-то, обходились не дороже, чем внутренние, и обычно выполнялись более оперативно [Милютин 1902:135–136; Федоров 1911:120]. Закупки иностранного оружия в военное время в дополнение к плановым поставкам, были обычным делом, и даже высокоразвитым индустриальным странам, таким как Англия и США, приходилось при необходимости искать дополнительных поставщиков за границей. Во время Русско-турецкой войны Турция практически зависела от иностранных поставщиков, и это не ухудшило ее положения. Если бы при закупке оружия учитывались только технические и экономические факторы, то вроде бы ничто не мешало России так же закупать оружие без импорта технологий.
Но у иностранцев можно было заказать лишь ограниченное количество вооружения. Российское правительство решило не ограничиваться только закупкой оружия в Соединенных Штатах, невзирая на то, что оно производилось на лучших заводах того времени. В конце концов, Россия и правда не была ни Египтом, ни Папскими владениями. Русское правительство было настроено на самоокупаемость в оборонной промышленности и быстрое массовое производство боевого стрелкового оружия с помощью небольшого количества квалифицированных оружейников и эффективных администраторов. Недостатки производственных возможностей страны в сочетании со стремлением к независимости в производстве оружия продиктовали еще одну важную особенность выбора системы – простоту отечественного производства. Предлагаемые механизированным массовым производством возможности обхода заскорузлых традиций, ограничивавших труд и управление, продиктовали принятие американской производственной системы.
