— Ясно.
— Он считает, что, в сущности, действия снайпера сексуально агрессивны. Реакция на виденную в детстве первую сцену любви может проявиться невротически либо как мания подглядывания, либо, наоборот, как страх самому стать объектом таких наблюдений. Но мотивация, в. принципе, та же: что у снайпера, что у того, кто подглядывает. Оба прячутся, действуют украдкой, исподтишка. Для обоих эти действия — половое возбуждение, а часто удовлетворение, — Синди потушила сигарету и невинно уставилась на Кареллу ясными голубыми глазами. — Что вы об этом думаете?
,— Г-м… не знаю.
— Рада, что наши мнения совпадают хоть в этом.
— Я не заметил, что они вообще в чем-то расходились.
— Поймите, я просто хотела помочь.
— Очень вам признателен.'
— Видимо, я глубоко заблуждалась, считая, что современных полицейских заинтересует, воздействию каких психологических сил подвержено сознание преступника. Мое воображение…
— Оставьте, — перебил ее Карелла. — Вы слишком милы и молоды, чтобы сердиться из-за какого-то тупого полицейского.
— Я не мила и не молода, а вы вовсе не глупы.
— Вам же всего девятнадцать.
— В июне будет двадцать.
— Но почему же решили, что вы не милы?
— Потому что видела и слышала слишком многое. ^
— Ну, например?
— Ничего интересного, — отрезала она.
— А правда, Синди?
Синди схватила со стола книги и крепко прижала их к груди.
— Мистер Карелла, сейчас не викторианская эпоха. Не забывайте, пожалуйста.
— Постараюсь. И все же, объясните, что вы имеете в виду?
— А то, что в наше время большинство семнадцатилетних уже видели и слышали все, что только можно увидеть и услышать.
— Как же это должно быть скучно, — заметил Карелла. — И что вы делаете, когда вам восемнадцать? Или девятнадцать?
— Когда вам девятнадцать, — ответила Синди ледяным голосом, — вы приходите к полицейскому, который первым сказал вам, что вашего отца нет в живых. Вы ищете его в надежде сообщить что-то, чего он, возможно, не знает и что может ему пригодиться. Но в результате, как это всегда случается, когда имеешь дело с так называемыми взрослыми, вас постигает страшное разочарование, потому что вас не хотят даже выслушать.
— Садитесь, Синди. Итак, что вы хотите сказать мне о нашем снайпере? Если, конечно, это действительно снайпер.
— Человек, стреляющий по людям с крыш, конечно, же…
— Не обязательно.
— Но так убиты уже двое.
— Если это он их убил обоих.
— Газеты писали: такая же винтовка и тот же калибр…
— Это может говорить о многом, а может и ничего не значить.
— Неужели вы серьезно считаете; что это совпадение?
— Не знаю, что и сказать, кроме того, что мы стараемся не упустить ни одной вероятности. Послушайте, сядьте, пожалуйста, а то вы начинаете действовать мне на нервы.
Синди стремительно села и швырнула на стол свои учебники. Возможно, за девятнадцать лет она действительно видела и слышала все, что можно, но в эту минуту больше походила на девятилетнюю.
— Итак, — сказала она, — если моего, отца и того другого убил один человек и если он снайпер, думаю, вам обязательно следует учесть вероятность половой мотивации в его действиях.
— Да уж непременно.
Синди опять подскочила и стала собирать свои книги.
— Детектив Карелла, вы надо мной просто издеваетесь, — сердито проговорила она, — и мне это совершенно не нравится!
— Я и не думал над вами издеваться! Наоборот, я вас очень внимательно слушаю, но, Боже мой, Синди, неужели вы думаете, что мы никогда не имели дела со снайперами?
— Что-что?
— Я говорю, неужели вы думаете, что в полицейском управлении никогда не было дела, в котором был замешан…
— О, — Синди снова положила свои учебники и села напротив Кареллы. — Простите, мне это и в голову не приходило.
— Ничего страшного.
— Нет, честное слово, я извиняюсь. Конечно же, и как я не подумала, в вашей работе попадается все что угодно. Простите меня.
— Все равно хорошо, что вы зашли, Синди.
— Правда? — неожиданно обрадовалась она.
— К: нам нечасто заглядывают милые смышленые девушки, — ответил Карелла. — Поверьте, это очень приятное разнообразие.
— Да ведь я самая обычная американка, разве нет? — смущенно улыбнулась Синди. Потом встала, пожала руку Карелле, поблагодарила его и ушла.
