Из-за того, что темпы современной жизни ускоряются и многие процессы в ней, в том числе и языковый, конденсируются, нам гораздо легче наблюдать за развитием языка. Остановимся хотя бы на слове «волна», уместно цитируемом Боровым. Оно взято из общего языка, применено в узко-технической сфере, где получило соответствующую окраску, и с ней вернулось опять в общий язык («на короткой волне со всем миром» – очевидно, по аналогии с выражением «на короткой ноге»…).
В журнале «Крокодил» с конца сороковых годов появилась даже специальная рубрика «На короткой волне», содержащая краткие ядовитые сообщения о тех или иных событиях на Западе.
* * * *
Особо следует остановиться на так называемых диалектизмах в советском языке. Конечно, нельзя не признать, что процесс объединения города и деревни повел к проникновению в общий язык целого потока слов, носящих чисто местный характер. Однако, нельзя и согласиться с акад. С. Обнорским, утверждавшим в своих «Заметках о культуре речи» (Известия, 23 июня 1940), что «наиболее сильным было вкрапление в литературный язык диалектной речи», хотя, действительно, целый ряд писателей, избравших темой своих произведений жизнь деревни (Е. Пермитин – «Капкан», «Когти», «Враг», Ф. Панферов – «Бруски», Н. Кочин – «Девки», и др.) нарочито щеголяли лока-лизмами, часто злоупотребляя ими.
В широкий речевой обиход слова эти не проникали, оставаясь достоянием самих авторов, хотя Панферов и заявлял: – «Я всё-таки за то, чтобы писатели тащили эти слова в литературу. Я ставлю вопрос так, что если из 100 слов останется пять хороших, а девяносто пять будут плохими, и то хорошо…» (Вечерняя Москва, 19 янв. 1934) [25]. Это заявление вызвало резкий отпор М. Горького, подчеркивавшего, что: «…Местные речения, «провинциализмы», очень редко обогащают литературный язык, чаще засоряют его, вводя непонятные слова». («О литературе», стр. 124).
«И действительно, – протестовал в другом месте М. Горький, – если в Дмитровском уезде употребляется слово «хрындуги», так ведь не обязательно, чтоб население остальных 800 уездов понимало, что значит это слово… У нас в каждой губернии и даже во многих уездах есть свои «говора», свои слова, но литератор должен писать по-русски, а не по-вятски, не по-балахонски». (Там же, стр. 284).
Предостерегая начинающих писателей от увлечения «хламом вроде таких бессмысленных словечек, как «подъялдыкивать», «базынить», «скукожиться» и т. д.» Горький с возмущением отмечал:
«Вот в книжке Нитобурга «Немецкая слобода» я встречаю такие уродливые словечки: «скокулязило», «вычикурдывать», «ожгнуть», «небо забураманило» и т. д., встречаю такие фразы, как, например, «Белевесный был. Гогона, крикун, бабник, одно слово: брянский ворокоса безуенный…»
Вот у Пермитина в книге «Враг» читаю такие же дикие словечки: «дюзнул», «скобыской», «кильчак тебе промежду ягодиц», «саймон напрочь под корешок отляшил», «ты от меня не усикнешь», «как нинабудь»…
Можно привести еще десяток книг, – все «продукция» текущего года (1934 – Ф.), – наполненных такой чепухой, таким явным, а иногда кажется, злостным издевательством над языком и над читателем». (Там же, стр. 136).
Обобщая вопрос о диалектизмах, высказался и В. Жирмунский в специально посвященной этой теме книге «Национальный язык и социальные диалекты» (Ленинград, 1936, стр. 70):
«Литературный язык наводняется без нужды элементами, особенностями местных говоров, профессиональных и групповых диалектов и жаргонов и т. п., свойственных языковому сознанию пишущего, но чуждых общелитературному языку».
Впрочем, это явление имело и теоретическое обоснование со стороны ведущей в то время лингвистической школы акад. Н. Марра, стремившегося переставить русский язык «низом вверх» и призывавшего к охвату «прежде всего речи так называвшихся народных низов, крестьян и широких масс» («Избранные работы», т. II, стр. 24).
Существовавшее в то время положение с засилием диалектизмов позже было справедливо охарактеризовано, в униссон с более ранними высказываниями М. Горького, В. Жирмунского и др., Е. Сурковым (не путать с поэтом А. Сурковым!) в его статье «Вопросы языкознания и советская литература» (Новый Мир, № 1, 1951):
