«Творческая обработка образа дворового идет по линии усиления показа трагизма его судьбы»… Что это за «линия показа»? И почему эта непонятная линия ведет за собой пять родительных падежей друг за дружкой… И что это за надоедливый «показ», без которого в последнее время, кажется, не обходится ни один литературоведческий опус («показ трагизма», «показ ситуации» и даже «показ этой супружеской четы»)? И что это за такая «линия», которая тоже вошла в жаргон литературоведческих книг так прочно, что мелькает чуть ли не на каждой странице…
Если ты написал «отражают», нужно прибавить «ярко»; если «протест», то «резкий», если «сатира», то «злая и острая». Десятка полтора таких готовеньких формул зачастую навязываются учащимся еще на школьной скамье…
Каждое из них (словосочетаний – Ф.) вполне законно и правильно, и почему же не воспользоваться ими при случае. Но горе, если они в своей массе, в своей совокупности определяют стиль наших книг и статей». (Литературная Газета, 25 дек. 1954).
Бездушное употребление слов, превращенных в ничего не говорящие штампы высмеивалось еще значительно раньше 3. Маяковским в его уничтожающем стихотворении «Искусственные люди»:
Разлад в предприятии -
грохочет адом,
буза и крик.
А этот, как сова,
два словца изрыгает
– Надо
согласовать.
Учрежденья объяты ленью.
Заменили дело канителью длинною.
А этот
отвечает
любому заявлению
– Ничего,
выравниваем линию. -
Надо геройство,
надо умение,
чтоб выплыть
из канцелярщины вязкой,
а этот
жмет плечьми в недоумении
– Неувязка…
…Разлазится всё,
аппарат вразброд,
а этот,
куря и позевывая,
с достоинством
мямлит
во весь свой рот
– Использовываем. -
Тут надо
видеть
вражьи войска,
надо
руководить прицелом,
а этот
про всё
твердит свысока
– В общем и целом…
(Подчеркивание наше – Ф.)
Совмещение не к месту употребленных фраз и общая малограмотность давали комическое преломление штампов. Первым, кто литературно отобразил это явление, оказался столь популярный, позже жестоко осужденный партийной критикой, Михаил Зощенко:
Вот они и подрались.
А только надо сказать, промежду них не было классовой борьбы. И тоже не наблюдалось идеологического расхождения. Они оба два были совершенно пролетарского происхождения. («Серенада»).
В нашей, так сказать, пролетарской стране вопрос об интеллигенции – вопрос довольно острый. Проблема кадров еще не разрешена в положительном смысле, а тут, я извиняюсь, женихи. («Спекулянтка»).
Спустя много лет журнал «Крокодил» пародировал штампованную речь докладчиков на собраниях в бытовой юмореске «Критик в парикмахерской» (10 мая 1950), где на вопрос парикмахера, доволен ли клиент его работой, следовал пространный ответ:
– Видите ли, с одной стороны, будто всё охвачено, но, с другой – не всё на надлежащем уровне. Отдельные волосы явно выпирают. Положительный характер зачеса не скрывает пробела на макушке, но удачное включение одеколона вполне компенсирует общие недостатки.
Подобное же юмористическое применение штампов находим и у Л. Ленча:
…раз ты вышла замуж за руководящие кадры – должна быть культурной… (Дорогие гости, 37).
– Ну, а как тут у вас идут танцы?… Как говорится, каков процент охвата? (Там же, 73).
Можно допустить, что в первые годы Революции штампы, насаждаемые властью, привились из-за языковой нетребовательности серой массы, вовлеченной в построение советского государства. Но время шло, а уровень грамотности советского обывателя всё еще оставался низким. Некоторые писатели (в частности, Б. Пильняк) охотно обыгрывали языковые ляпсусы, другие же, как К. Ф. Федин, возмущались падением культуры речи, откровенно заявляя:
«Можно было бы собрать неисчислимое множество примеров безграмотности повседневной нашей литературной действительности… Ошибки, повторяемые газетой и журналом, усваиваются всей страной. А мы ликвидируем неграмотность и насаждаем безграмотность…» («Фельетон о языке…», Звезда, № 9, 1929).
Через два с лишним десятилетия К. Паустовский в статье «Поэзия прозы» с горечью писал о том, что «много искаженных, испорченных слов проникает в газеты и даже в художественную литературу».
Действительно, в течение многих лет советы уделяли преподаванию русского языка самое незначительное внимание, делая упор на политическое воспитание молодежи и ее техническое образование. Неудивительно поэтому, что некая Е. Строгова в своей статье «О невежестве» (Известия, 27 июня 1936), говоря о культурном уровне студентов Института мясной промышленности, вынуждена была констатировать:
